Павел вскочил и побежал в сторону. Огонь быстро доберётся до боеукладки, и рванёт так, что мало не покажется.
Так и случилось. Сначала прозвучал небольшой взрыв, и из люков выплеснулось пламя. «Гранаты в подсумке взорвались», — сразу определил Павел. А через мгновение сдетонировали снаряды.
Горячей взрывной волной Павла отбросило в сторону, проволокло по земле. От обмундирования остались только лохмотья.
Он присел, осмотрел себя. Царапин и ссадин полно, но кровоточащих ран не видно, и боли нет.
Бросил взор на самоходку. Боевую рубку разворотило по сварным швам, пушку с маской вырвало из крепления, и она валялась впереди самоходки.
Павел встал. Его слегка пошатывало.
К нему подбежал самоходчик в комбинезоне и шлемофоне.
— Жив?
— Живой.
— Что-то я лица твоего не помню. Ты из какой батареи?
— Я не ваш. Я из агитационного взвода. Нашу машину «ишаками» накрыло, успели выбраться. А ваш экипаж под мины попал, всех наповал. Тут немцы в атаку пошли, вот я и залез в самоходку.
— Лучше не ври, парень! А кто же стрелял из пушки и вёл машину?
— Да я же! Я танкистом был, на «тридцатьчетвёрках» воевал.
— Понятно, — протянул самоходчик и тут же недоверчиво спросил: — Один, что ли?
— Нет, со мной ещё один боец был. В самоходке остался.
— Я ведь видел, как вас подбили, как ты выбирался. Удивился ещё. Мои ребята в комбинезонах, а ты в пехотном обмундировании. Коли танкист, чего ты в этом взводе? Давай к нам! Воевать умеешь: два танка сжёг, да каких! «Тигр» — серьёзный зверь. Иди к нам, в самоходчики!
Павел повернулся к спецмашине. Она была разорвана в клочья, водитель и радист погибли в кабине. Сергей сгорел в самоходке. Если он в свой взвод не вернётся, все подумают, что и он в машине погиб. Но у него нет никаких документов; если он уйдёт к самоходчикам и там обман раскроется, командиру батареи несдобровать. Подводить офицеров ему не хотелось.
Офицер принял его размышления за колебания.
— Чего раздумываешь? Много немцев сдалось в плен после твоей передачи? Вот то-то и оно! А у меня экипажей не хватает! Сам видел: были и самоходка, и экипаж, а теперь ребята мёртвые лежат, и от самоходки одно горелое железо.
Павел решился.
— У меня судьба сложная, я в плену был.
Офицер немного подумал.
— Вот что. Я всего-навсего командир взвода. Давай поговорим с командиром батареи. Как он решит, так и будет. Только до времени экипажу о своём пленении не говори. Пошли к машине.
Павел и комвзвода пошли к машине. Офицер залез в боевую рубку, а Павел устроился на тёплом моторном отсеке.
Самоходка дёрнулась, развернулась, заехала за холм и остановилась у тел погибшего экипажа. Тела погрузили на моторное отделение.