Люсиль пожала
плечами:
- А чего ты ждал?
Жак всё ещё
хранит верность
Бонапарту. К
тому же…
Она не закончила
фразу, и Шарп
заинтересовался:
- К тому же что?
- Когда-то Жак
Малан был влюблён
в меня. Следовал
за мной, как
тень, однажды
даже на крышу
залез! – в голосе
её прозвучало
негодование,
выходка Малана
и по сей день
возмущала
Люсиль, - Подсматривал
в окно моей
спальни! Отец
был в бешенстве!
Ещё бы! Какой-то
простолюдин
смеет заглядываться
на виконтессу
де Селеглиз!
Устыдившись
собственной
горячности,
Люсиль покачала
головой и уже
спокойно сказала:
- Жак – неплохой
человек. Просто
сердитый на
весь мир.
- Ленивая скотина
он, вот кто. –
буркнул Шарп,
- Я нарубил дров
кюре, а неплохой
человек Жак
должен был
перетаскать
их святому отцу
на двор. Но неплохому
человеку некогда,
он пропивает
мамашин пенсион.
Яда в словах
Шарпа было,
хоть отбавляй.
Именно Малан
настраивал
против него
деревенских.
Здоровяк вернулся
с войны мрачнее
тучи, и с того
момента слонялся
по родному
селению без
дела, растравляя
себя бесплодными
грёзами о славных
деньках, когда
под пятой Наполеона
лежала вся
Европа. Односельчане
его побаивались.
При отсутствии
земли и денег
Жак Малан имел
скверный характер
и увесистые
кулаки.
- Он был сержантом,
да? – осведомился
Шарп.
- Сержантом
Императорской
гвардии. –
подтвердила
Люсиль, - Причём,
Старой Гвардии.
- Я для него враг,
– констатировал
Шарп, - и просить
его помочь мне
с очисткой
желоба бессмысленно.
Ну, да Бог с ним.
Патрик быстро
уснул?
- Быстро. – Люсиль
нахмурилась,
- Почему англичане
говорят «быстро
уснул»? Как
можно уснуть
медленно? И
язык у вас странный,
и сами вы странные.
- Быстро, медленно…
Какая разница?
Главное, что
дитя спит, и
родители могут
заняться кое-чем
другим.
Люсиль ускользнула
от его объятий:
- Родителям для
начала надо
поужинать.
- А потом?
Она дала себя
поймать:
- Кто знает?
Обмякнув в его
объятиях, она
закрыла глаза
и молилась,
чтобы Шарп
остался в Нормандии,
чтобы деревенские
перестали
ополчаться
против него.
Мужчина не
может без друзей,
а друзья стрелка
были далече,
и Люсиль беспокоилась,
что он несчастлив.
Ей была невыносима
мысль о разлуке
с ним, столь же
невыносима,
сколь перспектива
покинуть дом
её предков.
Помоги нам,
Господи, молилась
она, пожалуйста,
помоги нам
остаться здесь!
В Сочельник
Шарп поднялся
чуть свет. Взяв
со стула у двери
одежду, он на
цыпочках прошёл
в следующую
комнату, оттуда
в кухню. Повременив
с одеванием,
стрелок принялся
подбрасывать
в печь дрова.
- Бонжур, мсье!
– из кладовки
выглянула на
шум старая
кухарка Марианна.