- Рановато вы
встаёте. –
сконфуженно
заметил Шарп,
прикрывая
наготу рубахой.
- Кто рано встаёт,
тому Бог даёт,
мсье. – ответствовала
кухарка, затворяя
за собой дверь,
чтобы Шарп мог
одеться.
Представляя,
какая на улице
холодина, стрелок
обмундировывался
потеплее. Шарп
взял дробовик,
полный рожок
пороха и к дроби
в кармане добавил
винтовочные
заряды. Вряд
ли винтовка
пригодится,
но вдруг олень?
Натянув на
макушку шерстяную
шапку, стрелок
отворил заднюю
дверь и вышел
во двор. Морозец
чувствовался.
Отперев конюшню,
Шарп выпустил
Носача.
Пёс радостно
носился вокруг
хозяина, пока
стрелок не
приказал ему
держаться
рядом. Вода во
рву подёрнулась
ледком, камыши
подморозило,
среди деревьев
на склоне холма
над шато повисла
дымка. Солнце
не встало, и
мир застыл на
грани меж ночью
и днём. Вскарабкавшись
на гребень,
Шарп оглянулся.
Дым из труб
шато относило
к востоку. Значит,
придётся дать
крюк через лес,
чтобы ветер
не всполошил
лис запахом
человека. При
известной удаче
Шарп надеялся
прикончить
нынче парочку
рыжих разбойников.
В идеале, думал
стрелок, на них
следовало бы
устроить облаву,
только для
этого надо не
меньше дюжины
людей, а кого
он мог позвать?
Отец Дефой не
откажется
пособить, ещё
доктор… Оба,
впрочем, не в
том возрасте,
когда физические
нагрузки в
охотку, а усилиями
Жака Малана
больше в деревне
никто связываться
с «англичанином»
не захочет.
Будь он проклят,
этот Малан!
Почти час Шарп
потратил на
то, чтобы обогнуть
дававшую лисам
прибежище
долину по лесу
и затаиться
на опушке с
дробовиком
наизготовку.
Горизонт на
востоке заалел,
и туман понемногу
рассеивался.
Кроликов в
долине было
полно, лисами
пока и не пахло.
Ничего, появятся.
Подстрелив
из укрытия
первую, вторую
Шарп намеревался
поднять с помощью
Носача. Как на
войне, думал
стрелок. Подстеречь
противника,
пустить юшку
и покончить
с ним одним
ударом. За
исключением
того, что чёртовых
лис слишком
много, чтобы
покончить с
ними одним
ударом.
Отсюда была
хорошо видна
крыша усадьбы.
«Шато Лассан»,
так пышно именовалась
усадьба. «Замок
Лассанов».
Некогда шато
Лассан и впрямь
было твердыней,
откуда предки
Люсиль железной
рукой правили
окрестными
селениями. О
былом величии,
впрочем, напоминало
немногое: ров,
часовня да
зубчатая башенка.
Шато Лассан
давно превратилось
в обычное господское
подворье с
сыроварней,
мельницей и
конюшней. Здесь
Шарп нашёл
любовь. Любовь
и счастье,
подпорченное
трезвым пониманием
того, что местные
никогда не
признают его
своим. Уезжать
из Нормандии
не хотелось.
Тем более, увозить
Люсиль с земли,
принадлежащей
её семье восемь
веков. К сожалению,
Шарп не мог не
понимать: если
деревенские
зададутся целью
выжить его
отсюда, он, в
конце концов
сдастся. И куда
отправится?
В Англию? А кто
его там ждёт?
Принуждать
же Люсиль продать
шато, значит,
разбить ей
сердце. Ладно,
обречённо решил
Шарп, утрясётся
как-нибудь.