— Галя, можно тебя на минутку, — требовательно позвал дядя Володя и закрылся с мамой в комнате.
— …а что он… почему к ней… — долетел из-за двери возмущенный шепот мамы.
Оставив родителей спорить между собой, Раздолбай вбежал в свою комнату и сплясал такой неистовый танец, что у него екнули внутренности.
— Диана звонила! Фрак сработал! — ликовал он.
— Видишь, как ты рад. А если бы ты изменил своему чувству с той девушкой, эта радость была бы испорчена, — тихо проговорил знакомый внутренний голос.
— Господи… — благодарно подумал Раздолбай.
— Да.
— Я не могу поверить. Эти мысли… они мои и словно не мои… Господи, неужели ты есть и помог мне?
— Да.
— Я говорю с тобой, а не с собой?
— Да.
— И ты всегда рядом, я всегда смогу обращаться?
— Да. Да. Да.
На третьем «да» у Раздолбая сами собой брызнули из глаз слезы, и он повалился на кровать, первый раз в жизни узнав, что такое плакать от счастья.
— Бог есть! — думал он. — Бог есть и помог мне. Теперь я знаю, что на свете есть Бог.
— Доброе утро, Бог! — хотел сказать Раздолбай, проснувшись на следующий день, но постеснялся. Вчерашняя эйфория скукожилась за время сна, и в существовании высших сил он уже сомневался.
«Мало ли совпадений бывает, — думал он. — Я хотел, чтобы все само разрешилось, и так вышло, но это ничего не доказывает. Да и голос этот тоже никакой не голос…»
— Я здесь! — напомнил о себе внутренний собеседник.
— Конечно, здесь. Куда ты денешься, если я сам с собой говорю?
— Раньше ты говорил себе что-то подобное? Например, когда хотел унизить священника на вокзале. Сейчас бы я сказал тебе: «Не делай этого, потому что ты ничего про это не знаешь и не имеешь права судить», а тогда у тебя и мыслей таких не было.
— Священники — суеверия.
— Ты ничего об этом не знаешь.
— Прикольно самому с собой общаться стало! — усмехнулся Раздолбай.
Он и раньше вел мысленные беседы, обдумывая ту или иную проблему, но это было, как играть в одиночку в шахматы, поворачивая доску туда-сюда. Теперь же за другую сторону как будто играл опытный шахматист, каждый ход которого был неожиданностью.
— С мамой помирись, — потребовал этот непредсказуемый партнер.
— Я с ней не ссорился.
— Она переживает.
— Сама первая накинулась.
— Ты улетел, не предупредив, и она накинулась. Если бы ты сразу ей все рассказал…
— Ладно, я поговорю. Но если она опять начнет пилить, пойдешь ты у меня со своими «умными» советами знаешь куда! — разозлился Раздолбай, не понимая, что с ним происходит.
Ему нравилось иметь внутренний голос, который обещает Диану, но совершенно не хотелось, чтобы тот начал им командовать.