Днем, на протяжении всей поездки по красивейшим немецким местам настроение, и без того хорошее, все улучшалось, деревни и замки на холмах словно сошли со страниц сказок Андерсена, леса темных сосен составляли прекрасный контраст открытым лугам и журчащим рекам, пересеченным каменными мостами. Повсюду вдоль дороги виднелись группы молодежи в национальных костюмах: мальчики в ледерхозе[63] и шляпах с перьями, девочки в дирндлях[64]; когда две большие машины проезжали мимо, им махали руками и выкрикивали приветствия.
Обедали в гостинице, полной людей, музыки и смеха; им подали бедро дикого кабана с жареным картофелем и яблоками и мозельское вино, на вкус как виноградный сок, с солнцем, растворенным в светло-зеленой глубине.
– Все такие счастливые и выглядят такими процветающими, – заметил Шаса, разглядывая полный народу зал.
– Единственная страна в мире, где нет ни безработных, ни бедняков, – согласилась Сантэн, но Блэйн отпил вина и промолчал.
Днем, приближаясь к Берлину, они выехали на северные равнины, и Шаса, который вел машину, свернул на обочину так внезапно, что Дэвид ухватился за приборный щиток, а девушки на заднем сиденье испуганно вскрикнули.
Шаса выскочил, не заглушив мотор, и закричал:
– Дэвид, Дэвид! Ты только взгляни! Я таких красавцев никогда не видел!
Остальные стояли за ним и смотрели в небо; Блэйн остановил «бентли» за «даймлером», и они с Сантэн тоже вышли и стали смотреть, заслоняя глаза от заходящего солнца.
Рядом с шоссе располагалось летное поле. Ангары были выкрашены серебряной краской, на длинном белом шесте слегка раскачивался ветряной конус. Звено из трех истребителей поворачивало на солнце, заходя на посадку: стройные, как акулы, с днищами и нижними крыльями небесно-голубого цвета, в маскировочной окраске сверху. Колпаки пропеллеров были ярко-желтыми.
– Что это? – спросил Блэйн у двух молодых пилотов. Оба ответили одновременно:
– Сто девятые.
– «Мессершмитты».
Из-под крыльев торчали стволы пулеметов, а из центра вращающегося колпака пропеллера зловеще целился пушечный ствол.
– Что бы я не отдал, чтобы полетать на таком!
– Руку…
– И ногу…
– И мою надежду на спасение!
Истребители перестроились и один за другим спускались на поле.
– Говорят, у них скорость до трехсот пятидесяти в час…
– Боже! Только посмотри, как они летят!
Их возбуждение заразило девушек; они смеялись и хлопали в ладоши, когда боевые машины прошли низко над их головами и коснулись земли всего в нескольких сотнях ярдов от автомобиля.
– Стоит пойти на войну, только чтобы пострелять из чего-нибудь такого! – воскликнул Шаса, и Блэйн повернулся к «бентли», чтобы скрыть свой гнев.