— А хахаль?
— Да так, мальчонка зеленый, небось и не соображает еще ничего…
Голоса затихли. Марина перевела дыхание. Ей казалось, она не дышала целую вечность. Сердце разрывалось. Ее любовь, ее тайна, ее муки обсуждаются, обсасываются, мусолятся посторонними равнодушными людьми… Нет, нет! Она найдет выход, она разорвет порочный круг!
Марина вбежала в квартиру, вихрем пронеслась по комнатам, покидала в дорожную сумку самое необходимое. Ей хотелось немедленно, сию секунду уехать, спрятаться, не встречаться с Иваном.
Да, но Альбина. Надо бы сперва подробно объяснить, что и когда давать ей, надо бы сделать обход, надо бы… И лишь потом можно будет плакать или смеяться, ссориться или влюбляться. Или сделать то, что она решила.
В кабинете ее ждала Галя. Спокойная, свежая, уверенная, словно не было бессонной ночи, умирающей Альбины, Ворона с его слезами, ненавистью и любовью… Она встала из-за стола, улыбнулась и тут заметила в руках у Марины сумку. Быстро шагнула навстречу подруге и неожиданно ловко выхватила сумку у нее из рук.
— Далеко собралась?
— Отдай! — возмутилась Марина.
Но Галя, не смущаясь, расстегнула сумку и разворошила верхний сверток. Зубная щетка, мыльница. А еще халатик и тапочки.
— Вот, значит, как… — выдохнула она.
Марина выхватила у нее сумку, застегнула и бросила в угол.
— Да, так! Нужно покончить со всем разом.
— Жалеть не будешь? — Галя прищурилась, будто смотрела на подругу издалека, будто увидела в ней нечто такое, о чем раньше не подозревала. А ведь ей всегда казалось, что она хорошо знает Марину.
— Не буду.
— И не боишься?
Марина услышала в ее голосе и жалость, и сочувствие, и тревогу, и разом вся ее наигранная удаль пропала. Она бессильно опустилась на стул и прошептала:
— Боюсь. Очень боюсь.
Галя осторожно взяла ее за руку:
— Еще есть время. Подумай.
Марина вскинула голову:
— Какое время?! Никита нас со свету сживет. Знаешь что, Галя, не трави мне душу.
У Галины как-то сразу заострилось, обтянулось кожей лицо, и голос стал ниже, глубже.
— Очень хорошо. Правильно рассудила. Вы, взрослые дураки, запутались, наошибались, в узелок свою жизнь завязали, а отвечать ему — маленькому, беззащитному. Убьете его — и все наладится. Жить станет лучше, жить станет веселее. Так?
— Не преувеличивай. Он… Это еще и не человек, так… зародыш.
— Поэтому его не жалко? — рассвирепела Галя. — И кто ж тебе сказал, что он еще не человек?
— Послушай. — Марина, потеряв терпение, повысила голос. — Не забывай, что я врач. Я знаю.
— Зна-ает она. Ее этому в институте научили. — Галя презрительно скривила губы. — А ты плюнь на то, что ты знаешь. Ты прислушайся… Ты что чувствуешь? Живой он? Дышит? Растет? Любит тебя? А ты его — под нож, чтоб жить не мешал?