– Причем, все должно смотреться чинно и мирно.
Голос Сфорцы так и остался спустя уж сутки после пережитого им удара надтреснутым и сухим. По возвращении из катакомб сердце кардинала все же воспротивилось полученному насилию, и Райзе более четверти часа бился над умирающим, пока экстренно вызванный профессор Штейнбах спешил в лазарет Друденхауса. Откачать страдальца удалось лишь к вечеру, и сейчас Сфорца, держась за висящую на перевязи левую руку, сидел у стены, привалясь к ней затылком, и говорил мало, коротко и с явным усилием. Левый уголок бледных губ кривился в навсегда застывшей усмешке, отчего при взгляде на его лицо становилось не по себе.
– Если мы не станем дожидаться приличествующей событию погоды, – пояснил кардинал едва слышно, – станут говорить, что дело завершено слишком спешно. И задумаются над его верностью.
– Или, – возразил Курт, глядя в окно, на мелкие капли, туманящие облик города, – скажут, что сам Господь осудил преступников, усугубляя вынесенный приговор.
Керн вновь перекинулся с подчиненными долгими взглядами и кашлянул, задумчиво предположив:
– Подразумеваешь продление процесса казни?..
– Дрова можно будет выжимать, если все это не прекратится, – кивнул Курт, не оборачиваясь к начальству. – Однако же ухищрения вроде избыточного количества смол, масел или навесов лишь подчеркнут тот факт, и без того явный, что мы спешим, а стало быть – чего-то боимся. Что, в свою очередь, означает – неправы. Все, что нужно – простите меня за прямоту, наплевать на все; пусть идет, как идет. Надо лишь подсказать добрым горожанам верное истолкование происходящего.
– А я еще себя полагал циником… – тихо пробормотал Ланц; майстер обер-инквизитор покосился на Курта, глядя пристально и придирчиво, и встряхнул головой, будто отгоняя какие-то несвоевременные сейчас мысли.
– Бог с ним, – подытожил он решительно. – Пусть так; в самом деле, и без того немало вопросов, какие требуют решения. Пусть люди говорят о Божьей каре.
– Понял, – отозвался Райзе коротко. – Сделаем.
– Не пора ли вернуться к делу? – прервал его Курт. – Сколько он уже… – губы покривила невольная усмешка, похожая на теперь вечную гримасу кардинала Сфорца, – в подвешенном состоянии?
– Да уж с часок есть… Завести вторую допросную, что ли?..
Ланцу никто не ответил.
Вообще, то, что сейчас происходило в главной башне Друденхауса, сложно поддавалось какому-либо нормотворческому установлению; общение с арестованными подпадало как под понятие «допрос», так и под определение «судебное разбирательство». Протоколы составлялись по ходу дела, причем одновременно – и протоколы допросов и, тут же, после обсуждения наскоро, черновик протокола суда; новости по делу приходили ежечасно, доставляемые служителями, что рыскали, как никогда похожие на псов, по катакомбам, замкам арестованных, по кёльнскому собору, снова возвращаясь, после чего кто-либо из них торопился обратно в Друденхаус с докладом.