Это не была веха, какую вставляют иной раз на видном, издали приметном месте странствующие по тайге охотники, геологи, старатели, чтобы по этому знаку не сбиться с дороги на обратном пути или указать отставшим товарищам то направление, какого им следует держаться, догоняя ушедших вперед.
Ель со сломанной верхушкой стояла в кругу других, более высоких елей, и увидеть белый лоскут можно было только случайно (как увидели они его со склона сопки) или подойдя сюда совсем близко. Может, тряпицей обозначено место, где спрятано, оставлено что-либо? Но зачем тогда нужно было ломать верхушку ели? Да и не так-то просто обломать ее: ствол на сломе был толщиной в руку. Каждый, кому доводилось взбираться на высокие деревья, знает, как трудно, достигнув гибкой, хрупкой вершины, обломать даже тонкую веточку без риска сорваться вниз.
— Вот тут и пойми что к чему, — качнув головой, Макар Силантьевич повернулся к вопросительно глядевшему на него внуку. — Ты заберешься туда, Ванюша?
— А чего хитрого? — с готовностью ответил мальчик. — Снять лоскут?
— Гляди не сорвись только. И примечай — может, кто раньше до тебя на елку лазил.
Ванюша поспешно снял с плеча ружье, котомку, разулся и, поплевав в ладони, по-кошачьи ловко начал взбираться на ель. Добравшись до середины, мальчик уверенно заявил:
— Деда! Никого тут не было, а гляди — ветки сбоку обломаны… Будто упало что-то.
Макар Силантьевич не ответил. Отойдя немного от ели и присев на корточки, он рассматривал что-то на земле, укрытой плотным слоем серой, осыпавшейся много лет подряд хвои.
— Ну, что там? Шелк? — спросил он, не подымая головы, когда услышал, что мальчик спускается вниз.
— Ага, — Ванюша с куском белой шелковой ткани в руке спрыгнул на землю.
Макар Силантьевич выпрямился, поманил пальцем внука к себе.
— Гляди, Ванюша. Вот следы. Как ты их понимаешь?
На плотном покрове жухлой хвои виднелись два небольших ровика: один — поглубже, с открытой черной землей внизу, другой — той же ширины, но поменьше. Ровики кончались кучками хвои, и там были заметны вмятины и четкий отпечаток какого-то предмета с тупым трехгранным углом, очевидно ящика. Хвоя вокруг была затоптана и усыпана мелкими сухими и свежими еловыми ветками.
Ванюша заглянул в глаза дедушке, словно сверяя свое предположение с его догадкой.
— Не иначе сюда летчик угодил, — сказал он убежденно.
— Какой такой, летчик?
— А шелк! Прыгнул, парашют за елку зацепился, он повис, чиркнул ногами по земле, упал. Потом начал срывать парашют и обломал верхушку, а кусочек шелка там остался. Так, дедушка?