Он поглядел на Зигги.
— А зачем ты разбил таз? — спросил он.
— Как зачем? Ты же мне не верил! — беззаботно пожал плечами призрак.
— Привидения постоянно выкидывают такие штуки, — со знанием дела заметил Эван. — Они заставляют вещи парить в воздухе — левитировать. Ты еще что-нибудь умеешь?
Призрак самоуверенно усмехнулся.
— Разумеется! Я могу сделать все, что только пожелаю! — похвастался Зигги. — Однажды я накидал сажи в кухонный дымоход, так что бедная миссис Маллиган и все ее драгоценные кастрюльки стали черными-черными, как ночь! — Он расхохотался. — Но она сама была виновата! Она уезжала повидаться со своей сестрой, а я ненавижу, когда мною пренебрегают! Больше всего на свете ненавижу!
Он сказал это с такой горячностью, что Эван невольно покосился на дымоход.
— Надеюсь, тут ты не будешь такое вытворять? Я хочу сказать, что у меня с твоим отцом и без того сложные отношения.
Зигги скрестил руки на груди и лукаво улыбнулся.
— Могу. Если не будешь со мной играть, я такое устрою!
Он взлетел и начал кружиться возле окна, словно испуганная птичка колибри. Занавески распахнулись, и лунный свет затопил комнату.
— Отличная ночь для того, чтобы явиться миру! — вскричал Зигги. — Пошли, Эван, пойдем со мной! Будем являться вместе!
Эван услышал, как открылось окно, и увидел, как надулась парусом занавеска. Затем он почувствовал, как невидимая рука схватила его за запястье.
— Эй! — завопил он, чувствуя, как его увлекают к окошку. Ужасная мысль ледяной иглой пронзила его — Зигги погиб, вывалившись из окна, возможно, из этого самого окна! А вдруг он собирается сделать то же самое и с Эваном?!
Мальчик ударился коленом о низкий подоконник. Он в ужасе зажмурил глаза, приготовившись к тошнотворному чувству, отлично знакомому по ночным кошмарам, когда ты ничего не можешь сделать, и только падаешь, падаешь, падаешь…
Но он не упал, а полетел!
Эван открыл глаза и с изумлением увидел собственную тень, скользящую над улицей, залитой серебристым лунным светом. Зигги крепко держал Эвана за руку (сам призрак не только не отбрасывал никакой тени, но, к еще большей тревоге Эвана, в лунном свете стал гораздо прозрачнее, чем дома).
— Я тебя не отпущу, — пообещал Зигги и лукаво добавил: — Я, конечно, могу, если захочу, и тогда ты шлепнешься вниз, как спелое яблоко!
— Прошу тебя, будь осторожнее! — взмолился Эван.
Вместо ответа Зигги расхохотался, и его беззаботный смех улетел в чистое сверкающее небо.
Эван почувствовал, что весь дрожит. Он не знал, отчего это — то ли от прохладного ночного воздуха (который вверху оказался еще холоднее), то ли от волнения. Ему нужно было столько всего обдумать, так что в конце концов он решил вообще ни о чем не думать и просто наслаждаться полетом. Поля и изгороди бесшумно проносились под ним. Наконец он спросил: