Но они вынуждены закапываться глубже в землю, маскироваться.
В это время в небе внезапно появились и краснозвездные истребители. Их было меньше, чем вражеских. Бектемир не отрывал взгляда от неба.
Сердце его билось тревожно, нетерпеливо.
— Когда его другу Аскару на больших курашах приходилось сталкиваться с могучим гордым Палваном, сердце Бектемира билось так же взволнованно. И до тех пор, пока Аскар с присущей ему честностью в борьбе, покрутив волчком богатыря, не положит его на обе лопатки, Бектемир сидел напряженно, почти не дыша— Фашисты вначале чувствовали себя коршунами, неожиданно столкнувшимися со стаей воробьев. Однако это было первым впечатлением. В небе разгорался бой — неравный, но дерзкий, решительный.
Вот задымил один стервятник и, быстро окутавшись черно-красным пламенем, нырнул вниз. Загорелся второй самолет, третий, четвертый…
Не выдержав натиска истребителей, немецкие самолеты уклонились от боя, уходя в сторону.
— Уходят, уходят! — крикнул кто-то из бойцов.
— Им бы свободно летать. Там они смелые.
— Теперь не выйдет. Не пройдет.
Бойцы с восхищением провожали взглядом своих истребителей.
— Молодцы!
— Герои.
К тем известиям, которые облетали фронт, Бектемир относился с некоторым недоверием, хотя ему несколько раз приходилось видеть, как стервятники обращались в бегство. Сейчас же и он был восхищен нашими летчиками. Ои поверил в свою силу.
Бектемиру хотелось с кем-нибудь поговорить, но не было времени. Не до этого сейчас. Стрельба не прекращалась, даже когда на обгорелое поле опустилась холодная темнота.
Правда, стрельба становилась реже, глуше, словно не утихала, а удалялась куда-то в сторону.
Воспользовавшись темнотой, старшины раздали сухари и консервы.
На фронте и желудок знает свое время. Только когда Сой в разгаре, он не беспокоит.
Бектемир присел, насыпал насвай на ладонь, бросил под язык, пососал. Может ли быть большее наслаждение?
Напоминала о себе боль. Бинт расслабился. Бектемир попытался завязать его снова, но от этого боль стала острее. Он, показав руку, чистосердечно сказал сержанту:
— Не знаю… Чуть задело, но начинает болеть все больше.
Получив разрешение, Бектемир присоединился к другим раненым и отправился в санбат.
Большая землянка в лесу была светла. В глазах Бектемира, пришедшего из густой темноты, зарябило, выступили слезы. Люди, веши постепенно вырисовывались, будто проступали из тумана… Здесь были в основном легкораненые. Но несколько человек стонали, метались от боли, бредили.
Врачи и сестры работали молча, спокойно, легко, хотя их лица выдавали, что они очень устали.