Женщина посмотрела вокруг и, убедившись, что никого нет, позвала:
— Входи! Быстрее входи.
Едва Али успел переступить порог, хозяйка захлопнула дверь и щелкнула задвижкой.
— Как ты оказался здесь? Со вчерашнего дня в деревне хозяйничают немцы. Тебя никто не заметил?
Хотя в темной передней Али уже не мог видеть лица хозяйки, но по голосу чувствовал ее волнение.
— Хозяйка, куда я пойду, везде фашисты… Устал я.
Женщина молчала, словно обдумывала, что делать с неожиданным гостем.
— Все понимаю. Тяжелые времена, — наконец сказала она. — Когда преградим дорогу этому горю?
— Очень трудно, хозяйка. Совсем дело плохо. Машин у них много, в божье поле не вмещаются. И каждая до самой крыши. И железо, и камень уничтожает. А что человек? Горсточка костей. Понимаешь ли ты, хозяйка?
— Понимаю. Все понимаю. Что ж, проходи.
Али вошел. Посредине просторной комнаты с маленькими оконцами и низким потолком за простеньким столиком сидел мальчик лет шести-семи — рыжеволосый, с ясно-голубыми, как южное небо, глазенками. Он катал по столу сломанную, без колес, машину. Мальчик взглянул на Али с удивлением и серьезно спросил:
— А где же письмо?
Али понял этот вопрос и начал утешать мальчика:
— Папа твой молодец. Он бьет фашистов. Некогда ему писать. Ты пиши ему.
Для мальчика, уже несколько дней находившегося взаперти, нашлось наконец развлечение. Он начал с искренним любопытством сыпать вопросы о войне, танках, самолетах, пока мать не запретила ему:
— Володя, хватит. Дядя устал. Ему отдохнуть надо.
Али попросил воды. Первым делом он хотел умыться.
Женщина принесла воду в медном чайнике и таз. Али снял каску, положил на стол, полой шинели вытер грязное лицо и опустился на табуретку.
— Мойтесь, — пригласила хозяйка, — пожалуйста.
— Рахмат, хозяйка, рахмат. Трудные времена. Твой хозяин тоже на фронте?
— Да, все на фронте. Ни письма, ни весточки, — тихо ответила женщина. — И ничего не поделаешь. Если бы не мальчик у меня, я бы тоже отправилась на фронт.
Али пощипал свои желтые усы. Он понял намек женщины.
— Да, — кивнул он головой, задумавшись. — А к своим можно выйти отсюда?
— Можно.
Али встал, умылся. Вскоре хозяйка принесла хлеб, поставила на стол молоко.
— Садитесь, закусывайте.
Али с чувством благодарности взглянул на хозяйку, потом на стол:
— Рахмат. Давно я так не кушал.
Но ел он неторопливо, соблюдая приличие. Используя весь запас русских слов, Али хотел много рассказать доброй, гостеприимной женщине.
— Я… Очень издалека. Узбек. Четверо детей у меня. Марджа тоже есть. Как ты…
После еды боец громко крякнул. Его начал одолевать сон. Кинуться бы сейчас на пол и замереть, словно камень!