Разноцветная россыпь ракет, пролетев над лесом, исчезла, не достигнув земли.
Утром санбат остановился на какой-то станции. Здания с выбитыми окнами в предрассветном тумане зияли пустыми глазницами. Перрон вокзала был завален грудами кирпича и земли, обгоревшими досками.
Воспользовавшись короткой остановкой, Рашид выпрыгнул из машины. Ноги свело, и он еле двигался. Боец одной рукой тщательно потер колени, икры. Пальцы были в темных пятнах крови.
По-прежнему раздавались крики о помощи.
Врачи, медсестры с пожелтевшими от усталости лицами пытались помочь обессилевшим людям.
— Сейчас, сейчас. Все будет в порядке.
— Поднимите голову. Выше. Сейчас забинтую.
На станции Рашид увидел много женщин, детей, стариков. Они стояли, согнувшись под грузом узелков, мешков и чемоданов. Глаза людей были устремлены на убегавшие вдаль рельсы.
Раненые с удивительной быстротой размещались в санитарных вагонах.
Рашид, очутившись в тамбуре, взялся здоровой рукой за поручень вагона и с чуть заметной улыбкой посмотрел на девушку, стоявшую рядом с замаскированной санитарной машиной.
Это была Ксения Орлова.
Поверх белого фартука девушки свешивалась с пояса кобура револьвера. Ксения разговаривала с бородатым человеком в очках. Этот человек, как отметил Рашид, был чем-то похож на профессора…
Боец вдруг почувствовал острое желание остаться рядом с девушкой. Но это было только желание… Сейчас от Рашида ничего не зависело.
Поезд готов был к отправлению. Молодая женщина в форме железнодорожника, взобравшись на груду кирпича, отдавала машинисту последние приказания.
Небо, только что просветлевшее, наполнилось знакомым гулом. Где-то рядом зенитки открыли сильный огонь. Люди на перроне кинулись в разные стороны.
Рашид увидел крыло самолета. Он спрыгнул на землю и побежал, чтобы спрятаться среди груды кирпичных обломков. От первых разрывов бомб полетели вверх комья земли, осколки камней, щепки.
— Спасите!
— Проклятый фашист!
— Наташа… Наташа… Где ты?
Крики людей, полные отчаяния, ужаса, тонули в грохоте.
Тишина наступила внезапно.
Рашид побежал к горевшему вагону, откуда на носилках несли Ксению-Орлову. Приблизившись, он с болью крикнул:
— Сестра… Ксения!
Один из санитаров, с нахмуренными бровями, с застывшим, как камень, лицом, проворчал:
— Что кричишь? Все уже…