В первую секунду ничего нельзя было разобрать, кроме густой шерсти, унизанной веточками и листьями. Распахнутая пасть с вывалившимся языком, блестящие ненавистью глаза, черная полоса на спине.
Первыми среагировали кони. Ахалтекинец вскинулся на дыбы, заставляя седока припасть грудью к высокому седлу. Смирная кобыла Ольги коротко игогокнула, отпрыгивая в сторону. Девушка вскинула руки, сползая с седла. Нога подвернулась, и она упала прямо к лапам зверя.
Первое, что бросилось ей в глаза, – мощные длинные когти на сильных лапах и белая шерсть на одной из них. Больше ни на что посмотреть не успела.
– Поднебесный, стоять! – орал где-то у них над головами Михаил. Взбесившийся конь не слушал седока, храпел, вскидывая передние копыта. – Пошел!
Горячее жало хлыста упало как раз между девушкой и волком. Зверь дрогнул и исчез в кустах.
– Вы живы? – склонился с седла Михаил.
Ольга ничего не смогла сказать, только нервно кивнула, чувствуя, как в голове у нее от этого движения что-то оборвалось.
– Будьте здесь!
Подбирая плетку, Михаил понесся в лес, туда, где, как казалось Ольге, все еще слышался легкий шуршащий шаг волка.
Но тут шорох снова приблизился, она испуганно вскрикнула, оборачиваясь.
Сначала на поляну вылетела собака, зло ощерилась и зарычала на девушку. Острые клыки белели.
– Стрелка, стоять! Фу!
Голос накрыл ее сверху защитным колпаком, и девушка беспомощно закрыла глаза.
– Ольга Сергеевна? Что? Укусила?
Иван спрыгнул с коня и, не выпуская повод, подбежал к девушке.
– Куда?
– У меня Ласточка убежала… – пробормотала Ольга, не в силах разглядеть Ивана. Зачем она вспомнила о своей лошади? Перед глазами у нее все плыло. Хотя она смотрела туда, откуда раздавался голос, лица девушка не видела, лишь размытое пятно. Оно двоилось, троилось… И только глаза такие любимые, но почему-то сейчас отчужденные.
– Ольга! – Иван похлопал ее по щекам, приводя в чувство.
– Ой! – Ольга прижалась к сильному плечу, ее трясло, но слез не было.
– Говорил я, дома сидеть надо! – не стал размениваться на нежности Иван.
Отстранил ее от себя, оглядел. Во взгляде ни капли нежности, только сухой интерес – если собака укусила, то куда.
– Ну, вот! – Он поднял ее руку в разорванной перчатке. – Оцарапались.
– Тут волк был, а Ласточка испугалась и…
– Мишка где? – Лицо Ивана закаменело.
– За волком поскакал. – Она слабо повела рукой в сторону, куда, как ей показалось, скрылся Михаил. И только сейчас заметила порванную кожу перчатки, стала натягивать ткань на палец. Все было так неуместно, так неловко.
– Ждите! – Иван поднялся. – Стрелка, сидеть! Охраняй!