— Пора принести в жертву неугодных, давивших волю нашу и туманивших разум… — не своим, почти монотонным голосом громко произносил Татаринов.
— Оно требует крови! — воскликнул Татаринов и поднял одну руку вверх. Дети молча кивнули головами, и из простыней показались их руки, сжимавшие острые предметы: вилки, ножи, ножницы, остро заточенные спицы. Тела вожатых были исписаны черными маркерами — Татаринов отметил, куда лучше бить, чтобы кровь хлестала сильнее и наступала смерть…
Детские крики, которые раньше были слышны на этой площадке, сменились воплями ужаса взрослых людей. Простынки, в которые были закутаны дети, покрылись обильными красными пятнами…
— А теперь время сварить поваров! — произнес Татаринов и указал рукой на корпус столовой, в которой были привязаны к столам работники…
Часть детей с каменными лицами двинулась колонной к кирпичному одноэтажному зданию.
Витя подрабатывал почтальоном и был занят каждое утро в течение всей недели, кроме выходных.
Как обычно, он проснулся в половину седьмого, на скорую руку приготовил себе завтрак и стал одеваться.
Обув туфли и накинув куртку, он посмотрел в зеркало на сонное лицо, которому спустя несколько секунд земного времени кивнул в знак приветствия. Затем он открыл входную дверь и галопом понесся по грубым неотесанным ступенькам подъезда одной из панельных девятиэтажек, так удачно вписавшихся во внешний облик наших сумбурных городов.
Оказавшись на улице, он вдохнул носом сырой сентябрьский воздух и с приятным ароматом ранней осенней прохлады пошел на почту за большой пачкой газет.
На улицах, как это и полагалось для раннего утра, было совершенно пусто. Изредка проезжали машины такси, а во дворах иногда гуляли сонные жители со своими собаками. Однозначно, город спал.
Через несколько минут Витя оказался на автобусной остановке в виде разбитой желтой лавочки, над которой вместо крыши нависал ржавый кусок жести.
На лавочке в одиночестве сидела бабушка, поставив под ноги красное ведерко. Пенсионеры сейчас часто в такое время выезжали за грибами в лес. Она внимательно рассматривала Витю, когда он — с портфелем, в кепке и ветровке — изучал стенд с расписанием движения транспорта…
Вскоре подъехал один из нужных ему автобусов, и Витя вошел в его почти пустое пространство.
Сев на заднее сиденье, он уставился в запотевшее от ночной прохлады окно, в котором пролетали здания и тротуары, машины и дороги.
Через минут десять Витя вышел на остановке прямо возле здания почты и сладко потянулся руками и всем телом. Сделав несколько шагов, он оказался прямо у тяжелой белой двери, за которой и скрывалась нехитрая система городской почты.