- Можно? – она хорошо, открыто улыбнулась, глядя на хозяев, но не на гостя. – Ой, я, кажется, не ко времени, извините… - хотела повернуться и уйти. – Зайду попозже.
Но мать притормозила её:
- Вовремя, вовремя – как раз к чаю, проходи, разболокайся. Ванька, чегой сидишь сибирским истуканом? Помоги дорогой гостьюшке.
Пока Иван Всеволодович, неловко отталкивая табуретку, цеплялся за край стола, вызвав опасный фарфоровый перезвон, да косолапо протискивался к англичанке, та уже успела снять квазипальтишко, пригодное для африканских морозов, и ему досталось только осторожно повесить его за тоненькую петельку на грубую вешалку. А гостьюшка, повернувшись к нему спиной, распустила по плечам густейшие русоволосья, богато взращённые на чернозёмных русских хлебах, - и со второго взгляда оказалась очень даже ничего. А уж когда повернулась к нему и взглянула чуть раскосыми, почти чёрными не на славянский лад, глазищами да улыбнулась рдеющими и без помады полными губами, то стало ясно, что и с третьего, и со всякого другого взгляда Верка не то, что очень, а очень-преочень ничего. Обалдевший от такой свежей полнотелой красоты и не растраченной ещё женской стати, Иван Всеволодович словно заколдованный стоял, переминаясь с ноги на ногу, не зная, что сказать и что вообще делать, чтобы не смазать сказочного впечатления неловким словом или движением. Выручила мать. Она-то, радуясь, враз углядела ошеломлённость не пристроенного первенца и уже верила, что мечта её – соединить пару – сбудется и удастся оттянуть Ваньку от страшной тайги и понянчить внучков.
- Проходь, умница ты наша, проходь, - привстала, расчищая место на столе, - сидай меж стариками, погрей наши души, - и к сыну: - А ты, Ваня – насупротив: будешь прислуживать нам. Тебе, Веруня, как – покрепче аль опасаешься попортить цвет лица? – и, не ожидая ответа и помощи нерасторопного прислужника, сама подхватила заварник и налила погуще в новенькую пузатую чашку, задорно улыбающуюся хитрыми рожицами щекастых пацанов.
- Да я уж привыкла к крепкому, иначе засну вечером за проверкой домашних заданий. – Вера слегка порозовела, сознавшись в маленьком недостатке и чувствуя мимолётные обжигающие взгляды Ивана Всеволодовича, стараясь не нарваться на них собственным неподготовленным взглядом. – И вообще стала такой засоней, что чуть ли не засыпаю над тетрадками и книжками, только крепкий чай и помогает, - повторила свою слабость.
- Устаёшь больно, - сочувственно вздохнула мать и, встрепенувшись, подвинула утомлённой работяге тарелку с пышными зарумяненными шанежками. – Кушай, а не то совсем ослабнешь. Как знала, что придёшь, только-только испекла.