* * *
Его привели в небольшую комнатку с двумя столами. Рыхлого майора НКВД в ней не было.
Первый стол был завален бумагами и заставлен светильниками и чернильницами. За ним трудились два лейтенанта – оба вполне могли быть братьями оставшегося на поле брани Лютикова, настолько они были схожи в главных чертах. Возле второго стола, со скатертью, самоваром и чашками, стояло неуместное здесь плетеное кресло-качалка. В кресле восседал довольно оригинальный субъект из высшего начальствующего состава НКВД. Человек неопределенного возраста, с мышиным цветом волос и лица, среднего роста… но с черной повязкой на глазу и с острым крюком вместо кисти. Воротник кителя был застегнут до последней пуговицы, на петлицах красовались два ромба.
– Здравия желаю, товарищ генерал-майор! – приветствовал его Белоконь.
Человек в кресле-качалке ухмыльнулся.
– Вот ты, значит, какой… – сказал он. – Садись, дружок. Не туда, садись поближе к столу, угощу чаем. Давно ведь чаю не пил? Я имею в виду настоящий чай.
– С мобилизации, товарищ генерал-майор, – ответил Белоконь.
Он сел у стола и положил руки на колени. Высший чин НКВД его откровенно разглядывал, продолжая говорить.
– Называй меня Романом Федоровичем. Или уж по-уставному: товарищ старший майор госбезопасности Никольский. Генерал-майор – звание общевойсковое, а в ГБ у всех персональные.
Один из близнецов Лютикова передал старшему майору госбезопасности пухлую папку.
– Лейтенант, налей чайку нашему гостю, – сказал Роман Федорович.
Перед Белоконем поставили стакан в подстаканнике. Пока Никольский одной рукой раскладывал папку у себя на коленях, он отхлебнул кипятку. Это в самом деле был настоящий крепкий чай – горький и вкусный.
– Бери сахар, дружок, – сказал Никольский. – Сушки вот. Давай без церемоний, по-свойски…
– Спасибо, товарищ ге… Роман Федорович.
– …тебе ведь терять уже нечего, – закончил Никольский.
Белоконь сумел не закашляться. Ему было все равно, уронит ли он лицо перед особистским генералом, но вот расплескать чай было бы жалко. Больше, небось, не нальют.
– Какая интересная у тебя карьера, Белоконь!.. – произнес Роман Федорович, не отрываясь от бумаг. – Если это можно назвать карьерой… Но ведь служил же, и служил неплохо! Как следует из дела, проявлял сноровку и смекалку в управлении гаубицей «М-30» в походных и боевых условиях. За что и назначен командиром орудия с присвоением внеочередного звания сержанта… А до войны, значит, востребован в… хм, здесь написано «в декоративной отрасли кузнечного дела». Это как? Левша? Блох подковывал?