— Скажи, ты уже вроде как вне игры, — озаботился Ганс. — Что это? Революция пожирает своих детей?
— Дети это мы, что ли? А кто у нас революция? — не поддался его мрачному настроению Алик.
— Я так, образно. Просто хочу понять эту силу.
— Любая сила бессмысленна, дружище. Понять ее невозможно.
— А мне и не нужен смысл, мне важен источник.
— Ты боишься, Ганс? Скажи прямо.
— Я не боюсь, но и приятного в этом ничего не вижу. Будь ты на моем месте, ты бы чувствовал то же самое.
— Помнится, я это уже проходил.
— Не совсем так. Ты не знал, что на тебя объявили охоту, а это, согласись, не то же самое.
— Но уж и философствовать в этой ситуации я бы не стал.
— Ты жесток, Алик.
— Я не жесток, а жесток. Объявлена война, значит, воюй! О чем тут еще рассуждать?
— Ладно, — спохватился через мгновение он и хлопнул друга по плечу. — Не сердись. Я за твоей спиной.
Алик жаждал взять след. С каждым днем круг его поисков расширялся. Все новые и новые снимки демонстрировал он Гансу, и тот частенько лишь разводил руками в ответ.
— Надо же, сколько у нас приезжих, — вздыхал он, — а я и не знал.
Некоторых он исключал сразу же. Они гостили по многу лет, приезжая, как правило, целыми семьями. Они не то чтобы договаривались с хозяевами заранее; места для них были забронированы постоянно. Летом они жили здесь месяцами, осенью выбирались на денек-другой за грибами, зимой — покататься на лыжах.
Была еще категория родственников. Эти были непредсказуемы. Они могли нагрянуть в любой момент: к бабуле на блины, за урожаем клубники. Многих из них Ганс успел изучить за свою долгую жизнь в поселке, других видел мельком.
И все же оставались еще и такие, кто не попадал ни в одну из категорий, — просто случайные люди, и их было немало. Склонность к изоляции, к одиночеству была, пожалуй, их отличительной меткой.
— Работы тут по плечу хорошему аналитическому отделу, — грустно шутил Ганс.
— Но мы-то с тобой больше, чем отдел, старина! — подбадривал его Алик. — При прочих равных условиях мы стоим целого взвода.
— Только кто ж нам их предоставит, равные условия? — оставался при своем мнении Ганс.
Однажды вечером он зашел к Алику в самом мрачном расположении духа.
— Знаешь, как убили Артура Кариева? — с ходу спросил он. — Прямо у себя в квартире!
— Откуда такие сведения? — опешил Алик.
— Сегодня звонил Мишка, у него есть связи в Ростове. Вышли на местного следователя. Официально они, естественно, никакого убийства не подтверждают — кому ж нужен висяк? Даже вскрытия не было. Санитары записали — сердечный приступ. Но следователь говорит, что укол был, и именно в шею, сзади.