Лицо круглое.
Глаза большие.
Руки тяжелые.
…скромное деревянное строение — больница в Лахте, в пригороде Петербурга. Это хоспис.
Здесь скрип зубов.
Скорбь и отчаяние здесь — это материя.
Взгляды зоркие, острые.
Говорящие.
Шепчущие.
Ход часов звучит громко.
Вечер.
…поднимаюсь над бедными деревянными домами и вижу, что совсем рядом, почти под окнами, — шоссе, а по левую сторону через беспородные заросли просматривается большая вода. Это Финский залив.
Но отсюда залив виден плохо.
Рядом аллея.
…если пойти тихо-тихо прямо по этой аллее, выйдем на самый берег залива. Если повезет — за водным горизонтом можно различить проступающую картину-видение нового чистого и молодого города.
И трудно поверить больному и страдающему, что когда-то он жил в этом чудном городе… Но вблизи этот город совсем не тот.
Странно, почему издалека все видится совсем иначе, чем вблизи?
Причем часто отличие столь разительно, что существо предмета меняется на противоположное, стоит только посмотреть со стороны.
…А что, если реальный мир «шутит» с человеком, попросту не принимает человека всерьез… Что же тогда наши страдания и сомнения?
Чего стоят наши восторги и страсти по пейзажу или красоте человеческого лица…
Маленькие обманы маленьких существ, наивных, злых, слабых, высокомерных. Да к тому же так коротко живущих. Так быстро стареющих.
…Падают листья — это тяжелые сырые шевеления осеннего ветра.
Осенний лес: яркая зелень и яркое, желтое, яркое, как весной, солнце.
Долгий-долгий пейзаж.
Грустно и радостно.
Красиво и страшно.
Печально.
Улетают журавли, мы слышим голос стаи и плеск крыльев.
Один за другим два странных беззвучных взрыва поднимают в воздух старые листья, болотную труху.
…А в этом лесу воюют. Люди делают это вполне серьезно. Почему-то суетятся.
Каски.
Ружья.
Пушки.
Бедные лошади.
И все это в лесу.
…А под водой на дне лесного озера почти тихо. Мы плывем, как летим. Водоросли, чьи-то останки, огромная щука, которая хочет нас съесть, да не может. Она понимает это вовремя, раскрывает жуткую пасть, да, умная, быстро защелкивает ее, проплывает мимо. Правда, и мы не без греха: кипящий котелок с торчащим хвостом представить успели… Полумрак, какие-то деревья на дне, тени, солнечные блики. Старое-старое лесное озеро. Таинственное дно. Живое и мертвое опускается сюда вот уже несколько столетий. И спит.
…Расположившись на дне, смотрю наверх. Слышим крики отчаяния и боли, звуки перестрелки глухо доносятся и сюда. Скрежет. Хлопки.
Наконец тишина.
Медленно поползли по слепому водянистому зеркалу облака, появилась и исчезла тень от дерева, пролетела большая птица, упал лист. Упал в воду солдат, медленно опускается на вязкое дно. Окрашивается в красное болотистая вода, вырывается из глотки человека огромный серебристый пузырь воздуха и глухой стон удушья. Зависает над лицом солдата маленькая серебристая рыбка. Не мигая смотрит в глаза совсем еще молодого человека.