Он спросил это так, точно они недавно расстались и он хорошо знает, что ничего путного от Ганны ожидать нечего.
— Вот… приехала, — она жалко улыбнулась. — Не выгонишь?
— Не знаю, — буркнул Тарас и внёс её чемоданы в комнату. — Садись, поговорим.
— Говорить-то нечего, Тарас. Думаю, тебе вое ясно… А коли на колени встать, так встану. Я свою вину понимаю. Словами прощенья не вымолишь… Жизнью надо доказать…
Этого Тарас ожидал меньше всего. От растерянности он спросил:
— Нашла-то каким путём?
— Ох, Тарас, когда надо, когда душу печёт, так и по голосу найдёшь.
— Душу, говоришь, печёт? — Тараса охватила ярость. Он сжал зубы. — Сперва чужую душу растопчешь, потом свою спасаешь?
— Знаю, Тарас, знаю. Всё, что скажешь, вес верно. Ничем не отговорюсь. И всё ж один ты у меня на свете… Никого не осталось.
Ганна заплакала. «Даже про Витьку не спросила», — отметил про себя Тарас, недобро усмехнувшись.
Никого не осталось? Одна? Вот, значит, как я попал в спасители. Спасибо и на том.
— Так ведь и ты один. И у тебя никого нет!
— Выходит, что с тоски я покладистей буду? Да не один я. Витька со мною. А ты про сына и не вспомнила!
— Большой он, Тарас? Где он?
Перед Тарасом мгновенно возникли Лариса и Витька, бегущие, взявшись за руки, по берегу озера.
— Зря приехала, — вдруг решительно и зло сказал Тарас, — только себя мучишь. Ничего у нас не получится. Я обиду в себи, как огонь, носив. И огонь этот всю любовь сжёг. Места живого не оставил, Так, знаешь, не бывает, чтоб любовь про запас держать. Мы, дескать, новой попользуемся, а потом и старая сгодится. Ступай ты своей дорогой!
— Пойми, Тарас, некуда мне деться! Некуда!
— Земля большая. А нам с тобой и в степи тесно будет. Иди себе.
— Не примешь? В беде бросаешь? — в её голосе прорвалась злость, и Тарас сразу вспомнил, какая была Ганна, когда её стала тяготить семейная жизнь.
Он подошёл к тумбочке, достал спасённую из огня соседями жестяную коробочку, в которой хранились семейные бумаги, открыл её и взял пожелтевший листок бумаги.
— А это помнишь? — и Тарас, положив листок перед Ганной, наизусть прочитал: — «Не подхожу тебе — ищи другую. На тебе тоже свет клином не сошёлся. Витьку тебе оставляю, присматривай за ним».
Ганна молчала, низко опустив голову. А Тарас закрыл глаза и опять увидел Ларису на озере и сына, бросающего камешки.
— Выгоняешь, значит?
— Выгоняю, — решительно подтвердил Тарас. — Езжай себе подобру-поздорову.
— Куда? — с тоской спросила Ганна.
— Приехала ты сюда, не подумав, — уже спокойно объяснил Тарас, — просто решила: годы такие, что беситься не к чему, а есть на свете Тарас, так почему бы к нему не притулиться? Всё уже знакомо, известно и привыкать не надо. А то, что чуть, не сжила его со света, так это он уже перетерпел. Повинюсь — простит. Ещё и рад будет, что вернулась… А я, Ганна, не рад. Ты, может, прежняя осталась, а я по-другому стал жить, не спаять, не склеить нашу жизнь. Ленива ты, а счастье так просто не добывают. Искать надо. Как воду в пустыне.