Лорен стало больно как от пощечины. Даже сейчас, в этот ужасный день, ее мать думает только о себе! Лорен медленно поднялась.
— Я не стала делать это, — тихо произнесла она, с трудом сдерживая слезы.
Мать подняла голову. Под ее покрасневшими глазами были темные разводы от размазавшейся туши.
— Что? — Ей потребовалась минута, чтобы осознать значение того, что сказала Лорен. — Ты шутишь!
— Я не шучу. — Лорен изо всех сил старалась сохранять присутствие духа, но у нее это плохо получалось. Ей очень хотелось, чтобы мама распахнула объятия, прижала ее к себе и сказала: «Все в порядке, детка», однако она знала, что надеяться на это — полное безумие. — Я не смогла. И платить за свои ошибки должна я, а не… — Она перевела взгляд на свой живот.
— Ребенок, — холодно договорила за нее мать. — Ты даже не можешь произнести это слово вслух.
Лорен вдруг схватилась за голову:
— Мне страшно, мама. Я думала…
— А тебе и должно быть страшно. Посмотри на меня. Оглянись вокруг. — Она встала и обвела рукой комнату. — Ты такой жизни хочешь? Ради этого ты училась как проклятая? Ты понимаешь, что тебе придется пропустить этот год и не поступать в университет? А если ты сейчас не поступишь, то не поступишь никогда. — Она взяла Лорен за плечи и сильно тряхнула ее. — Ты станешь такой же, как я. И вся твоя усердная учеба пойдет прахом. Ты этого хочешь? Этого?
Лорен вырвалась из ее рук и попятилась.
— Нет, — еле слышно произнесла она.
Мать тяжело вздохнула.
— Если ты не смогла сделать аборт, как, скажи на милость, ты сможешь отдать ребенка на усыновление? А если ты оставишь его, как ты со всем справишься? Завтра же езжай в больницу. На этот раз я поеду с тобой. Не лишай себя шанса в этой жизни. — К концу речи весь гнев, владевший ею, выдохся. Она с нежностью убрала с лица дочери прядь и заправила ее за ухо.
Лорен резко отстранилась — эта ласка для нее была хуже материнских криков.
— Не могу.
Мать смотрела на нее сквозь навернувшиеся на глаза слезы.
— Ты разбиваешь мне сердце.
— Не говори так.
— А что еще я могу сказать? Ты приняла решение. Замечательно. Я устала. — Она потянулась за своей сумкой. — Мне надо выпить.
— Не уходи, пожалуйста.
Мать пошла к двери. На полпути она обернулась.
Лорен не двигалась с места и плакала. Ей было безумно горько оттого, что она понимала: никакие мольбы, обращенные к матери, никогда не будут услышаны, дочь не дождется материнского сочувствия и помощи, ей придется одной решать свалившиеся на нее проблемы.
Постояв секунду, мать произнесла:
— Что ж, мне жаль, — и вышла, хлопнув дверью.