В машине было тепло и, наблюдая за мурлычущим себе под нос врачом, неторопливо и осторожно обрабатывающим его рану, Нариман успокоился. Положив какую-то прохладную мазь, обращаясь к самому себе, врач щелкнул пальцами и сказал:
– È finita» [23] .
Заговорила рация. Он что-то громко и отрывисто ответил и, взглянув на часы, расхохотался. Нариман сидел, прислушиваясь к доносившимся снаружи голосам и шуму и выжидающе смотрел на него. Они встретились взглядом. Врач жестами показал Нариману, что тот свободен и, помахав на прощание рукой, отвернулся.
Выбравшись наружу, он постоял некоторое время рядом с машиной, ослепленный ярким светом прожекторов и оглушенный звуками, запахами все еще шумевшей площади. Затем, сориентировавшись, присоединился к потоку уходивших в сторону станции метро.
– Mamma! Augurii! [24] – раздалось откуда-то сверху.
Задрав голову, Нариман увидел прямо над собой проплывавшего молодчика в кожаной куртке с массивными цепями, свисающими до самого живота, и миниатюрным сотовым, почти затерявшимся в его огромной ладони. Другой рукой он прокладывал себе дорогу. Шумно прошла, толкаясь и скаля зубы, группа парней. Кто-то из них нажал на «сирену». Нариман поморщился от резкого звука и тут же схватился за лоб. Пощупав повязку, вспомнил про кепку, которую все это время не выпускал из рук. Продолжая идти, расправил ее в руках и только тут обнаружил, что кожа на кепке спереди лопнула. Нахлобучив ее на голову, вначале расстроился, потом успокоил себя тем, что благодаря испорченной кепке избежал швов на лбу. Потом вдруг страшно обиделся: «А может у меня сотрясение?!» Ему показалось, что врач скорой помощи недостаточно времени уделил ему. С этими мыслями он уже почти выходил с площади на улицу, когда людской волной его вновь отшвырнуло назад. Оказавшись прижатым к стене, он выставил одну руку вперед, сдерживая напор двигающихся на него спин. А другой инстинктивно схватился за лоб. Встав на цыпочки, попытался понять, что произошло на этот раз.
На выходе с площади была та же давка, которую ему уже довелось испытать на противоположной стороне. Все пытались пробиться к входу в метро, которое находилось по левую руку. Сообразив в чем дело, Нариман начал уходить вправо и постепенно выбрался из людского плена. Отойдя подальше и встав на безопасном расстоянии на относительно свободный островок дороги, он огляделся. Прямо перед ним там, где должна была находится станция метро, возвышалась нелепая куча, в которую сбилась молодежь, атакующая подступы в подземные переходы. Отчаянно сигналили пытающиеся уехать машины на порционно вываливающихся с площади на улицу людей.