— Ну да, в таком случае мы происходим из одного рода, — улыбнулся Рауль.
— Голова кругом от таких новостей… Впрочем, это и не новости, а лишь предположения.
— Пей кофе, и головокружение пройдет, — рассмеялся он, показывая безупречно-белые зубы.
Больше о фабрике мы не говорили. Отвлеклись на другие темы, не менее интересные. По крайней мере, для меня. Рауль, обходя острые углы — упоминания о своей девушке Ракель, рассказал о себе: о том, что родился в Санроке, но уже сколько-то лет живет в соседнем поселке: съехал от родителей и снял жилье. Что он хотел бы купить собственную квартиру и уже подумывал об этом, но грянул кризис, возникли сложности с получением ипотеки. Хотя работа у Рауля считается тут довольно престижной — он работал медбратом в государственном госпитале и как госслужащий обладал многими преимуществами по сравнению со служащими коммерческих структур. Для меня признание Рауля в том, что он — медик, прозвучало несколько неожиданно. Я так сжилась с образом Рауля-музыканта, что представить его без гитары — в медицинской форме, ставящим капельницу какой-нибудь старушке, — было несколько странно.
— Сейчас я в отпуске — весь август. А музыка для меня — хобби, которое, конечно, хотелось бы превратить в профессию, но это все мечты, мечты…
— Кстати, о твоей песне! Ты сказал, что знаешь, как она попала ко мне.
— Да. Ребята из группы рассказали. Это отчасти их вина. Правда, они уверяли меня, что сделали это с моего согласия. Но, если честно, что-то мне не припоминается. В общем, после нашего предпоследнего выступления в клубе подошел один человек, иностранец, представился владельцем какого-то там радио и попросил песню для ротации.
— Шито белыми нитками.
— Но, однако же, на наших ребят это произвело впечатление: человеку сделали диск с копией просимой песни и — вуаля! Дальше ты знаешь.
Разговор прервало громкое пение. Вздрогнув от неожиданности, я резко оглянулась и увидела остановившегося в метре от нашего столика старика Пако. Развернувшись к проезжей части лицом, дед что-то высоко голосил, пронзительно. Его песня, увы, была неразборчивой, но старика это не смущало. Неартистично, будто плети, свесив обе руки по бокам, Пако компенсировал отсутствие жестов энергичными встряхиваниями головой — каждый раз перед тем, как взять высокую ноту. Одет старичок был в растянутую, хоть и чистую майку, выпущенную поверх наглаженных костюмных брюк, а на ногах красовались кроссовки. Где он нашел себе такого оригинального стилиста?
— О, это наш Пако! Знакома с ним?
— Уже довелось встречаться, — сказала я, пряча улыбку за поднесенной к губам чашкой с кофе. — Хорошо поет! Возьми его к себе в группу. Хотя бы в качестве бэк-вокалиста.