С такими, не самыми веселыми мыслями, я взялся за историю жизни Вальтера Стеннеса. Скудность фактуры настроение не поднимала. Имя Стеннеса как важнейшего источника информации для советской разведки рассекретили сравнительно недавно. Написано о нем у нас было крайне мало. Йозеф Геббельс, вечно озабоченный Стеннесом, потратил на него в своих дневниках, пожалуй, больше чернил. Нет уже в живых главного действующего лица, умерли непосредственно знавшие Стеннеса участники событий, в которые тот был вовлечен. Что осталось? Архивная папка со шнурками и ворохом документов в ней. Бумажная развертка человеческой судьбы. Там уж пером особо не разгуляешься. Какой бы пухлой ни была та папка, все равно в итоге получится плоско. И ничего не попишешь. Специфика...
Тогда почему все-таки Стеннес? Зачем браться за безнадежную с виду тему? Отвечу вопросом: а зачем вообще заниматься журналистикой?
Есть у меня, впрочем, и другие объяснения. Уже окончательно развеяна легенда создателя западногерманской разведки Райнхарда Гелена о том, будто Борман после войны (и не иначе как наш агент) укрылся в Советском Союзе. Затем с американской подачи проверяли похожую версию уже в отношении шефа гестапо Мюллера. Когда-то к выводу о том, что советская разведка активно пользовалась услугами Мюллера, приходили только на том основании, что на него, реального, не похож артист Леонид Броневой, сыгравший в известном фильме. Ну неспроста же, мол, такое! А Мюллером в результате оказывался... Штирлиц — по тому же самому принципу внешнего сходства.
Мы искали — и находили! — прототип Штирлица среди разведчиков, которые работали в Латинской Америке... Да что там наши физиономисты — с ума посходили, что ли?
По состоянию рассекреченности архивов СВР на сегодняшний день никто — повторяю, никто — из людей, работавших на советскую разведку, не был столь близок к нацистской верхушке, как Стеннес. Более того, Стеннес был не просто вхож в нее — он к ней принадлежал. Гитлер при огромном скоплении штурмовиков униженно — в знак примирения — протягивал ему руку. Геббельс гулял у него на свадьбе. Геринг лично вытаскивал его из гестаповских застенков — с условием, что Стеннес в считаные часы отправится в почетную ссылку: немецким военным советником в Китай. Борман пытался продвинуть по службе «людей Стеннеса» уже после того, как тот оказался в опале. А Чан Кашли в нем души не чаял...
Только не надо делать из него Штирлица! Уже хотя бы потому, что Стеннес, племянник иерарха номер два католической церкви в Германии, никогда не назвал бы католического священника Шлага пастором. Это почти то же самое, как если бы он назвал его раввином или даже муллой. Мелочь? Эта мелочь стала бы первой, на которой Штирлиц в реальных обстоятельствах засыпался бы.