— Вот ведь какая история, — сказала женщина и пренебрежительно махнула рукой; похоже, она собралась уходить.
— Это не история, — возразил К., чтобы вновь привлечь внимание стоявших вокруг людей. — И о смерти не может быть речи. Скорее, раз уж пошел такой разговор, это не история, а размышления об истории, в которой рассказывается о том, что ты умер, но еще не похоронен. А пока ты не похоронен, на свете еще существует что-то твое, и оно, то, что от тебя осталось, понимает, что теперь суть всех вещей стала ясней, чем когда либо...
Из толпы вышел мужчина, он приблизился и окинул К. внимательным взглядом, без всякого любопытства, сочувственно, однако вдруг его глаза потускнели, он опустил голову и сказал:
— Мы, конечно, понимаем — нам следовало это предвидеть. Но откуда нам было знать? Разве хоть кто-нибудь однажды задумался о том, что здесь всесилен снег, а не только Замок и дорога к Замку? Тут всесильно буквально все, и если кто-нибудь вопреки всякой осторожности все же осмелится поднять голову, на него наваливается огромная тяжесть и пригибает к земле, и остается одно — молчать. Не можешь сохранить даже воспоминаний. Вот и я однажды ...
— Ну конечно, конечно! Наш Учитель любит пофилософствовать, — перебила говорившего женщина. — Учитель философствует, этот господин, — она указала на К., — видит сны, а наш брат тем временем беспокоится о нем, пренебрегает своими трудами и забывает о насущном. Уж не приснилось ли уважаемому господину жаркое из голубей?
— Мне приснилось, что я снова дома... — начал К., но тотчас умолк и, насколько мог лежа на земле, попытался разглядеть людей и окружающую местность. Над Деревней повис густой туман, вместо домов виднелись с трудом различимые призрачные тени, но все-таки можно было догадаться, что дома стоят вплотную друг к другу, в ряд, сплошной линией, которая где-то начиналась и где-то заканчивалась. Дома. Такие же, как в его сне. И еще, Замок. Люди ведь упомянули о Замке, ну да, люди в его сне тоже были. Правда, люди в его сне не имели ничего общего с гнусной сволочью, которая сейчас пялила на него глаза, наслаждаясь его беспомощностью. Он удивился этой неожиданной вспышке злости и сказал скорее шутливо, без раздражения:
— Мне снилось, что все необходимое совершается, так как написано.
— Что же необходимо, по-вашему? — прежним тоном спросила женщина. Эта особа, видимо, была не из крестьянок. Она явно взяла на себя роль предводительницы собравшихся жителей Деревни, которые приняли это без возражений, даже почтительно. Она всячески старалась подчеркнуть свое особое положение, кривлялась и чуть ли не приплясывала, потом замахала руками, призывая деревенских последовать ее примеру. А те и обрадовались: принялись корчить рожи, передразнивать судорожное дерганье К., пытавшегося освободиться, вздыхать да охать.