— А, Ганс, нашел! — Заорал другой. И вместе с криком раздалось злобное рычание.
— Ой, мля, тут собака эта чертова!
— Ничего она нам из этой клетки не сделает.
Звон разбитой бутылки и яростный лай.
— Как кинется, так получит перо в бочину и розочку в пасть.
Они стояли спиной к Ивану Петровичу и не видели, как он старался побыстрей пройти узкие проходы между оградами.
— Значит, вот где закопан этот мент. Слышь, Обер, а ведь менты землю роют.
— Пусть роют, ничего они не найдут. Никто не видел и никто ничего не слышал. — Отозвался другой. — Хорошо, что Ганс то перо в реку выкинул.
— Заткнись, придурок. — Сказал Ганс и огляделся, но Ивана Петровича не заметил. — Чё орёшь?
Старик, наконец, вышел в проход. Тяжело дыша, прислонился к березке, переводя дух, и услышал только последние слова. А пес от рычания перешел к злобному лаю. Он перебегал вдоль ограды, и рыкал сквозь решетку на парней, пинающих кованные прутья ногами, обутыми в тяжелые армейские ботинки.
Иван Петрович отпустил ствол березы и сделал шаг. А парни нашли деревянный брус и начали им раскидывать венки. Тыкать, пытаясь спихнуть памятник в сторону. Пес вцепился в брус и рванул его.
— Ай! — Тот, что держал брус, сунул палец в рот. — Руку занозил, мля.
Сплюнул кровь и щелкнул выкидным лезвием.
— Ах ты сука…
— Ганс, это кобель! — Засмеялись остальные.
— А ну прекратить! — Выкрикнул Иван Петрович. Он остановился рядом с бритоголовыми и затряс тростью.
— Вы что творите, ироды?
Парни повернулись.
— А это что за привидение?
— Ты из какой могилы выполз, немочь? — Заржали все трое.
Злость накрыла лавиной. Он отчетливо разглядел на майках нарисованные пустые черепа, а на руках вытатуированную свастику.
— А ну пошли вон, вандалы! — Старик уже был готов броситься вперед.
Где-то сзади громко заговорили.
— Ладно-ладно, не сыпь песок, ветеран. — Усмехнулся тот, кого назвали Гансом, глянув Ивану Петровичу за спину. Бросил приятелям:
— Пошли отсюда.
И троица удалилась.
Старик взялся за ограду и перевел дух. Давно он так не злился. С войны, наверно. Но какие сволочи — разрушать память о человеке!
Он посмотрел на надгробие.
— Надо поправить.
Открыл калитку и зашел внутрь. Пес успокоился сразу, как ушли те обритые и внимательно смотрел на Ивана Петровича. А он подошел к могиле. Поправил надгробие, аккуратно разложил венки. Затем глянул на табличку и ноги подогнулись. Он сел прямо на землю. С фото смотрел молодой парень.
"Тридцать пять лет. Как и моему сыну… было". Горечь подступила к горлу.
В руку ткнулась влажная морда. Пёс положил голову на колено Ивана Петровича и тяжело вздохнул. Ветеран потрепал кудрявую морду.