Он любовно завернул наковальню в холстину и приторочил к седлу так, чтобы ее тяжесть равномерно распределялась по лошадиной спине. Сам сел — конь его только крякнул, но ничего — выдюжил... Касьян же наполнил саквы (приседельные мешки) овсом, сухариками, прочей нужной походной мелочишкой, — тоже груз нелегкий. На походе, как известно, и иголка в тягость, но все это не больше, чем обычно. Лошадь, — она казаку крылья, а крылья грех особо перегружать...
На больших привалах Стас снимал с коня свое приобретенье, разворачивал его и, сидя у костра, любовался трофеем, уносясь в мечтах «до родной хаты», возле которой, вон там, в стороне от перелаза, мерещилась ему небольшая кузня, а в ней — наковальня, вот эта самая, такая ладная и красивая...
Через несколько дней эскадрон, совершая дальний поиск, был отрезан от своих. А горы кругом — высоченные, только ахнешь да охнешь: сверху лед да снег, глянешь — шапка свалится, внизу — вода «журкотыть», поглядишь — голова закружится, посредине — каменюки, колючки и пустыня.
Вот по такой каменной пустыне нашим казакам и пришлось выбираться. Эх, конь под нами, Бог — над нами!.. А тут еще вражеские пикеты и дозоры...
Часть казаков потеряла в стычках своих лошадей, кое-кого и закопали в той далекой турецкой стороне. Не повезло и Стасу — его конь, видать обессиленный скудным кормом и тяжестью «трофея», а может и случайно, с кем не бывает, попал копытом в расщелину и сломал ногу — пришлось пристрелить его, чтобы не мучился. Стас переложил наковальню в заплечную сумку и несколько дней возил ее на спине. Он натер плечи, набил спину, еле таскал ноги, но упрямо тащил свою железяку. Такова была сила его мечты, желания иметь кузницу, пусть небольшую, но свою...
Как-то ночью изможденный Стас сидел у костерка, рядом с дневальным. Не спалось – гудели натруженные кости. Обхватив руками голову, он внимательно разглядывал стоявшую рядом наковальню и о чем-то тяжело думал. Потом, ни слова не говоря, с силой толкнул возлюбленную железяку, и она полетела в бездонную пропасть, унося с собой всю сладость стасовой мечты...
А наутро конная группа, в которой был и наш Касьян, разведывая пути-дороги, наскочила на своих — да так удачно: прямо на родной войсковой обоз. А тут тебе и кухня, и лекарь, и кузня, и все такое прочее. Стас чуть умом не тронулся — еще бы чуть-чуть, еще бы несколько часов терпежу, и дело было бы, считай, в шляпе: уж он-то пристроил бы свою наковальню в обозе, в котором было немало станичников.
Повествуя о приключениях того Стаса, дед Игнат со вздохом говаривал: