«Сердитка-небитка», «задавашка», «воображалка» — так часто называли девочку ее сверстницы. И действительно, в детстве Клаша всегда была нелюдимой, молчаливой и какой-то насупленной. Даже в играх сохраняла озабоченный вид.
Однако внешняя неприступность и замкнутость Клавдии не помешали сестре Ивана Григорьевича Наташе по-настоящему сдружиться со своей соседкой, Так и росли две девочки, дружно переходя из класса в класс, неизменно сидя на одной парте и не разлучаясь даже в свободное от совместных занятий время. То и дело подносили одна другой немудрящие подарочки, менялись иногда нарядами, чем не на шутку сердили матерей, и даже переписывались, не прибегая к услугам почты. Напишет вечером одна другой письмо, а утром просто передаст из руки в руки.
Трогательная была любовь.
Много раз клялись подружки не разлучаться до самой «гроб-могилы». И клятву свою сдержали бы, да разлучила девушек война. Ушла Наташа Торопчина вслед за отцом и тремя братьями, ушла… и не вернулась.
А Клавдию на фронт не отпустил отец. Как ни просилась девушка, как ни рвалась вслед за своей подружкой, Иван Данилович остался непреклонным. На селе даже поговаривали, что всю зиму с сорок третьего на сорок четвертый год не выпускал Шаталов свою дочь из дому. Боялся, чтобы не ослушалась воли родительской. Слух, конечно, был преувеличен, но вот такие слова Ивана Даниловича люди слышали своими ушами.
— Двух сыновей в армию отдал. Старшая дочь еще до войны от дому отбилась. Случись что — и некому будет отцу с матерью глаза закрыть. А главное — кто на полях работать будет, если и бабы все в армию наладятся? Ведь мы, колхозники, а не кто-нибудь солдатиков наших хлебушком обеспечиваем!
Слова прозвучали убедительно.
Во всяком случае Клавдия смирилась. И к чести девушки нужно сказать, что последние годы войны работала в колхозе примерно.
Как это ни странно, возвратившийся с фронта Торопчин почти две недели не мог встретиться с Клавдией Шаталовой. Правда, в первое время Иван Григорьевич и не искал встречи. Но ведь трудно, проживая в одном селе, наискосок друг от друга, не повстречаться хотя бы случайно. Тем более и в дом Шаталова Иван Григорьевич заходил не раз. Не к Клавдии, конечно, а к ее отцу — тогда секретарю партийной организации колхоза.
Зато каждый день Торопчин слышал о девушке рассказы от своей матери и младшего брата.
— И в кого она у Шаталовых уродилась такая отзывчивая! Ведь она меня, прямо на руках из могилы вынесла. Истинно, как дочь заботилась, — растроганно и горько говорила Анна Прохоровна. «Как дочь, а все — не дочь».