Нетти снова попыталась углубиться в чтение, но близость рыжего парня стесняла ее. А ведь она хорошо знала этих людей с землистыми лицами, просиживавших в приемной адвоката. Адрес Кари считался своего рода общественной собственностью: вот уже двадцать пять лет люди, попавшие в беду, как по цепочке, передавали его друг другу — еще с тех давних пор, когда он на суде защищал коммунистов и бесплатно вел дела тех, кому нечем было заплатить… Чего добивается этот рыжий парень? Да мало ли чего! Приехал из провинции — просить, чтобы отца исключили из списка кулаков. Или работает на заводе, а сам мечтает стать артистом. Или пожаловал из исправительного заведения и теперь хочет, чтобы Кари похлопотал о снятии судимости…
Внезапно, резким рывком, она села в постели. Ей вспомнился один жест рыжего. Она увидела так ясно, словно на повторно прокрученной пленке: рыжий молодой человек сидит на стуле в прихожей и нервно дергает пальцы на руках, так что суставы хрустят… Поначалу ею владело лишь смутное беспокойство. Что-то влекло ее опять в прихожую, словно бы поначалу она не разглядела парня как следует. «Да полно тебе! — уговаривала она самое себя. — Просто наваждение какое-то!» Однако волнение заставило ее подняться. Она застегнула халат. Сунула ноги в шлепанцы и поспешила на кухню.
Когда Нетти, с подносом в руках, отворила дверь в прихожую, парень вскочил, вытянувшись в струнку, и сам от этого вконец растерялся. Нетти поставила перед ним тарелку с яичницей.
— Вы наверняка проголодались с дороги, — сказала она.
— С какой еще дороги? — с подозрением в голосе спросил парень.
— Да я просто так обмолвилась, — сказала Нетти. — Кушайте на здоровье.
Нетти смотрела, как он ест. И внутри — даже не в нервах, а в каждой клеточке тела — поднималась какая-то дрожь. Она знала эту манеру: вилку держать посередине, у самого изгиба, наклоняться вперед за каждым куском. Она заранее знала, каким движением он возьмет стакан. Знала, как он крупными глотками будет пить воду. И как потом вытрет рот — сперва правой, а затем левой ладонью… Рыжий парень не смотрел на нее. Он скованно сидел, скованно ел. А когда кончил есть и не знал, чем занять руки, снова принялся хрустеть суставами. Дрожь внутри прекратилась. Теперь желудок ее был сжат, словно судорогой. «Пустяки, — думала она. — Это просто самовнушение».
Нетти встала, чтобы унести поднос. В дверях кухни она обернулась и увидела, что рыжий парень опустил руки на колени и больше не ломает пальцы. Она принесла ему на тарелке несколько персиков. Подойдя к парню, она явственно услышала, как на пальце у него хрустнул сустав.