Ишали-ага вновь направился было во двор, но отпрянул перед ужасающим зрелищем: вся равнина от гор до Амударьи, от земли до неба закрылась чёрным пологом и змеевидными молниями. Град хлестал с ожесточённой силой, и уже со двора к склону холма бежали мутные ручьи. «А что там теперь творится! — подумал Ишали-ага о горных лощинах. — Надо бы поехать туда, но как?» В Базар-Тёпе не слышалось вовсе людских голосов, всё заглушал шум падающего града…
Хлынувший внезапно среди дня ливень, а потом и град застал детей Ишали-ага в неглубокой, травянистой лощине. Солтанмурад в это время, забыв о козах, положившись целиком на свою сестру Янгыл, увлечённо играл с дружками в шашки — дуззум. А Янгыл сидела под деревом на пологом склоне ущелья и перебирала тюльпаны, которые ей принёс с вершины горы соседский юноша Арзы. Девушка давно уже замечала за ним, что он неравнодушен к ней — так и ищет момента, чтобы остаться с ней наедине. А в последние дни он вовсе не отходил от неё, стараясь предугадать все её желания. Утром, едва она заметила, что белая коза отбилась от стада, — Арзы сразу схватил кнут и возвратил козу в стадо. Потом он посмотрел на девушку горячими влюблёнными глазами, и она, не зная, как вести себя с ним, вдруг заговорила о цветах. Тогда Арзы, словно молодой орёл, сорвался с места и помчался в гору. Вскоре он вернулся с целой охапкой ярко-красных тюльпанов.
Первые крупные капли дождя вспугнули Солтан-мурада.
— Эй, Янгыл-джан! — крикнул он. — Не пора ли домой? Дождь пошёл!
— Ох, какой ты трусливый! — насмешливо отозвалась Янгыл. — Дождя испугался! — Ей не хотелось уходить с этого места. Нравилось бесконечно перебирать тюльпаны и чувствовать на себе тёплый, ласковый взгляд Арзы.
Но дождь сразу превратился в ливень, и вскоре посыпался белыми шариками град, ударяя по плечам и голове. Арзы крикнул, чтобы Солтанмурад поскорее гнал коз в пещеру, под скалы, и сам вместе с Янгыл побежал туда. Скорее это была не пещера, а глубокий каменный грот в самой низине ущелья. Пригнав сюда коз, ребята уселись под скалой, и решили переждать разыгравшуюся грозу.
При каждой вспышке молнии в глазах девушки загорались огоньки. Прокатывался по ущелью гром, и белое личико Янгыл словно покрывалось тенью, а взор её становился тревожным и беспомощным.
Прижимая тюльпаны к груди, она оглядывалась на Арзы. Тот чувствовал и понимал, как она нуждается в нём, в его поддержке. Ему так хотелось прижать её к сердцу и говорить ласковые и утешающие слова, но он только думал: «Как она хороша! Как славно, что мы появились на свет в одно время! Как замечательно, что мы живём в одном ауле и знаем друг друга с самого детства! Милая Янгыл, как я тебя буду любить и жалеть, когда ты станешь моей женой!» Мысль о том, что когда-нибудь Янгыл войдёт в его дом, вдруг принесла ему неуверенность и боязнь. «Но неужели кто-то встанет нам на пути? Неужели Ишали-ага не отдаст Янгыл за меня?» — забеспокоился Арзы и с состраданием стал оглядывать Янгыл, словно она собиралась уйти от него навсегда. Придвинувшись поближе к ней, он смотрел на её чистое белое лицо, заглядывал в её большие чёрные глаза, ища в них ответа. Она опустила в смущении веки. И он перевёл взгляд на чёрные косы, лежавшие на груди, и на гульяка, сверкающую у самого подбородка.