А там стелились
замерзшие болота, и морозец терпимый (градусов около десяти) высекал под
полуденным солнцем на этих заснеженных равнинах разящие глаза искры. Лишь
дорога грязно-серой лентой тянулась за горизонт, нигде не имея начала и конца.
Только кончились за окном автомобиля редколесные болотца, как поплыли поля и
луга, и вот уже сдавила с обеих сторон корявый асфальт загадочная тайга.
Был маловетреный, почти
весенний, но все-таки февральский день. Недели две не выпадал снег, поэтому
вокруг человеческого жилья вылез наружу разнокалиберный мусор. Небо тоже
выглядело неважнецки - голубая застиранная простыня с белыми заплатками редких
облаков. И только солнце набирало всепобеждающую, ослепительную силу, и оттого
томительно пахло притаившейся до срока весной.
За Уватом над неровной
грядой сосен стали подниматься газовые факелы, а вдоль обочины замелькали
многочисленные ответвления к компрессорным станциям. Все это недвусмысленно
напоминало, что основа экономической стабильности на сегодняшний день находится
глубоко под землей. Стальные нити нефте- и газопроводов подобно аортам и
артериям от щедрого сердца тянулись во все стороны света, гарантируя тепло,
жизнь и, в том числе, движение автомобиля, на котором Павел ехал. Сошел он в
конечной точке следования водителей - Ханты-Мансийске. Дальше можно было
махнуть через Иртыш на Нягань, но почему-то казалось, что, совершив круг,
придется вернуться назад.
3
Проснувшись утром в
гостинице, отмокнув под струей горячего душа, Павел Словцов стал листать
бесплатную газету, которая была любезно оставлена персоналом на рабочем столе
рядом с телевизором. Там он и обнаружил примечательное объявление. Но первоначально
оно не вызвало у него никаких эмоций, кроме кривой ухмылки.
Подобную ухмылку вызвали
у Павла и стоимость проживания, и цена завтрака в ресторане гостиницы, что
вполне могли составить конкуренцию столичному размаху. После несложных
сложений-вычитаний Павел осознал, что сбережений, вывезенных из средней полосы
России, здесь хватит ненадолго. Именно тогда в памяти поэта стало настырно
мерцать вензелечками странное объявление в центре газетной полосы. Обдумывая,
следует ли посетить загадочную Веру Сергеевну и, может быть, нарваться на
чью-то весьма необычную шутку, Словцов вынужденно вслушивался в горячий спор за
соседним столом.
Когда он пришел в зал
ресторана позавтракать, там, видимо, с раннего утра, а то и с позднего вечера
обреталась весьма шумная компания. Завидев Словцова, все, как по команде, стали
приглашать его за свой стол в качестве третейского судьи. Оказывается, за
столом сидели русские (или, как принято из «политкорректных соображений» ныне
говорить, - российские) геологи, нефтяники и представители канадских и
английских фирм, промышляющих российским углеводородным сырьем. Спор находился
в стадии кульминации и происходил, в основном, между русскими и англичанами,
под тихое ерничанье канадцев над теми и другими.