— Придержите коней. Не торопитесь. И не забудьте: леди Мелоди пишет любовные романы, и хотя ей уже восемьдесят семь, по-прежнему считает себя молодой и желанной.
— Знаю, — подмигнул он. — А как, по-вашему, мне удалось убедить ее дать нам возможность потягаться с «Кристиз» и «Сотбиз»?
— Повторяю, сэр, спешите помедленнее. Секс — еще не ответ на все вопросы.
— Это вы так считаете.
В дверях появилась сама леди Мелоди. С того места, где я сидела, она выглядела в точности как на фотографиях: седые волосы стянуты черной лентой, идеальный макияж, милая, добрая бабушкина улыбка на губах.
Оуэн взял ее руку, поцеловал и повел ее в комнаты. Я увидела, как осторожно, с сочувственной гримаской она потрогала пальчиком царапины на его щеке и при этом, кажется, мурлыкала что-то ласковое. Вот и говори после этого о Железной деве!
Я позвонила в офис узнать, как там дела.
— Тина созвала пресс-конференцию на три часа, — сообщил Дэвид.
— Передам Оуэну, когда увижу, но вряд ли мы успеем вернуться.
— Не стоит волноваться. Если она скажет что-то достойное ответа, я справлюсь сам.
— Бедная девочка. Мне кажется, она действительно его любит. Во всяком случае, целиком от него зависит.
— Мне кажется, она путает Оуэна со своим папашей. Ей давно пора вырасти. Если что-то произойдет, я дам знать.
Я сделала еще несколько звонков, подготовившись к круговой обороне, и несколько минут возилась с еженедельниками Оуэна. Разобраться было сложно. Каждая компания имела свой цвет чернил: «Пантер отомобайлз» — темно-красные, которые после выхода из принтера принимали оттенок засохшей крови, у «Баллантайн» — зеленые, символ надежды. График был так забит встречами и совещаниями, что имел вид детского рисунка, испещренного каракулями семи цветов.
Переждав еще немного, я решила проверить, что почем.
— Позвоните, если понадоблюсь, — сказала я Майклу, который мирно стоял, прислонившись к машине, с сигаретой в зубах и слушал плеер. — И сделайте мне одолжение, подберите за собой окурки. Здесь Карстерз, а не Асбери-парк.
Расположение помещений в Карстерз-Мэнор было вполне предсказуемым, как, впрочем, и запах: сырости и старины. Маленький, скудно обставленный холл, больше похожий на церковный придел, переходил в комнату чуть побольше, но такую же скромную, откуда истертые ступени вели в левую башню. Комната открывалась в пещероподобный зал-приемную с древним, массивным, закопченным очагом и полом из каменных блоков, отполированных десятками ног. Раньше здесь Находился парадный зал охотничьего дома, и мне легко представить вернувшихся с охоты на оленя или вепря пьяных лордов в закапанных жиром кожаных куртках, с гнилыми зубами (если им вообще повезло иметь хоть какие-то зубы) и грязными бородами, в которых застряли остатки пищи. Наверное, они рассаживались поближе к очагу и обгладывали кости, пока женщины в больших передниках, деревянных сабо и чепцах, туго завязанных под обвислыми подбородками, молча наполняли их кружки и старались не разбудить дремлющих, но злобных собак.