— Она умрет, когда это увидит, — предположил Джек.
Рэйчел, к которой вернулось серьезное настроение, только покачала головой.
— Она никогда этого не увидит. Она сюда не приедет, Джек. Она не хочет, чтобы я здесь жила, а значит, будет игнорировать сам факт того, что я здесь все-таки живу.
— Все это очень тяжело.
— Не так, как раньше. — На ее лице снова появилась улыбка. — Когда я еще не встретила тебя.
Она часто говорила подобные вещи, давая ему возможность почувствовать себя любимым, — и была совершенно права. Это помогало ослабить боль. Он целовал Рэйчел долго и страстно, и, наверное, целовал бы вечно, если бы не боялся повредить ее запрокинутую назад голову.
— За это я помогу тебе написать благодарственные письма тем, кто приходил на прием.
— Не надо. Я уже все сделала. — Она криво улыбнулась. — Иначе бы меня замучила совесть. Не покончив с письмами, я не смогла бы взять в руки ножницы. — Рэйчел приподняла брови. — Но ты можешь написать несколько писем по моему списку.
— Я и так уже вовсю их пишу, — запротестовал он.
Первоначально они договорились о том, что будут писать благодарственные письма так — он своим родственникам, она своим. Но когда оказалось, что от Китсов поступило в двенадцать раз больше подарков, чем от Макгиллов, Джеку стало ее жаль. Заметив несколько нераспакованных ящиков, он вздохнул:
— Пришли новые. Ты знаешь, где что находится?
Вновь подняв руки, Рэйчел пригнула его голову к себе. «Какая у нее нежная шея», — подумал Джек. Поглаживая ее, он ощущал вибрации голоса Рэйчел.
— Пригласи полмира, — говорила Рэйчел, — и полмира пришлет тебе подарки. Разве эту половину мира интересует, чего мы хотим? Нет. Половина мира лучше знает, что нам нужно. Разве нам нужны все эти вещи, Джек? Нет. Разве они наши? Нет! Значит, мы должны не только написать этой половине мира благодарственные послания, но и найти место, куда можно сложить весь этот хлам.
Джек не хотел никуда его класть.
— Лучше скажи, куда выбросить весь этот хлам.
— Я хотела бы это сделать до того, как мы уедем. Мне хотелось бы, чтобы, когда мы вернемся, этот дом был нашим, и только нашим. Знаешь, почему я сейчас шью одеяло, вместо того чтобы разгребать весь этот беспорядок?
Он прекрасно знал почему.
— Ответ состоит в том, — усмехнулась она, — что так как мы уезжаем в Нью-Йорк послезавтра и у меня нет совершенно никакой возможности поблагодарить за все подарки, рассортировать их или хотя бы выбросить, я могу по крайней мере немного поразвлечься.
Повинуясь чуть заметному движению ее пальцев, Джек снова наклонился к Рэйчел.