Ляля ровным голосом прочитала текст:
— «Товарищи полтавчане!
Сегодня на Огневом Поле, напротив Красных казарм, немцы расстреливали советских военнопленных. Они нарочно устроили расправу на видном месте, на глазах у населения. Этим палачи хотят запугать нас, убить в наших людях веру и способность к борьбе.
Не выйдет!
Поклянемся кровью наших павших братьев, что не покоримся оккупантам.
Кровь за кровь!
Смерть за смерть!»
Товарищи внимательно слушали. Закончив читать, Ляля посмотрела на них. Сквозь седой табачный дым взгляды юношей горели далекими немигающими огнями.
— А это и в самом деле не случайно, что они вывезли убивать их на глазах у всего города, — прервал молчание Ильевский.
— Но не случайно и то, — воскликнул Пузанов, — что именно в этот день мы создаем свою организацию!
— Давай нам, — обратился Валентин к Ляле, — мы с Борисом размножим. У меня есть черная тушь.
— К утру будет двадцать штук! — вырвалось у Бориса. — Нет, не двадцать, а сто двадцать, — поправился он гневно.
Ляля смотрела на Бориса такими глазами, словно перед ней была задушевная подруга, поверенная сокровенных тайн. Если в обращении с другими Ляля всегда держалась просто и естественно, то перед Сергой ей хотелось быть еще лучше, привлекательнее, чем она была на самом деле. Хотелось быть в его глазах необычайно красивой, безупречной в поведении. Боря, единственный из присутствующих, лично знал Марка Загорного и об ее отношениях с ним. В присутствии Бориса у девушки пробуждалась неопределенная, почти не осознанная разумом надежда, что Серга запоминает каждый ее поступок и когда-нибудь, встретившись с Марком, обо всем ему расскажет.
— Только как подписать листовку? — заколебалась Ляля.
— От имени организации, — предложил Пузанов.
— Конечно, но как?
Внесли несколько предложений. Больше всех поправилось Сережкино: «Непокоренная Полтавчанка».
— Это будет и твой собственный псевдоним, — пояснил он, — и одновременно название всей организации. Наш девиз. Словно манифест.
— Врут они, что уничтожили партизан, — неожиданно произнес Валентин, краснея. Товарищи посмотрели на него. — На днях к бате заходил знакомый из совхоза «Жовтень»[3], рассказывал, что в Шишаках сейчас действует отряд какого-то товарища Куприяна.
Леонид насторожился.
— Где это Шишаки?
— Не за морями, — продолжал Сорока. — Одни говорят, что это секретарь Шишакского райкома партии, другие говорят, что это Кондратенко.
— Секретарь обкома? — встрепенулся Ильевский.
— Да. — Жесткий крепкий чуб торчал на голове Валентина непокорным гребешком.
— В Зинькове немцы после боя с отрядом товарища Куприяна похоронили больше сотни своих германов… В Гадячских лесах действуют несколько отрядов. Про «Гранита» слыхали? А про «деда Ивана»?