— По правде говоря, Тед, на что я не могу пожаловаться, так это на ее рот… если не говорить о том, что оттуда выходит. Рот этой женщины способен прососать мячик для гольфа через поливальный шланг…
— Ты отвратителен, Чарльз! — засмеялась Тедди, а Чарльз, увлекшись рассказом, продолжал.
— Нет, вся проблема в том, что она не в меру страстная. Впервые в жизни я столкнулся с подобным. Она буквально не может от меня отцепиться. Я из-за этого чувствую себя… как бы сказать… так, будто я — женщина и меня используют.
На лице Чарльза вновь отразилось оскорбленное достоинство, так как бар зазвенел от хохота Тедди.
— Я никогда еще не слышала ничего смешнее!
— И еще кое-что о ней, Тед. У меня сложилось впечатление, что она весьма неразборчива в своих партнерах.
— Конечно, нет, если она спала с тобой! — Тедди хохотала так, что на них стали оглядываться.
— Прекрати, я не это имел в виду. Я намекал, что она спит с женщинами…
— И ты называешь это неразборчивостью? Это уж слишком! Она сама говорила тебе о своей бисексуальности?
— Не совсем, но она много говорила о других женщинах… в сущности, она много говорила о Майке. Но еще больше — о тебе.
— Подумаешь, большое дело! Просто у нее богатая фантазия. Честно говоря, Чарльз, ты с каждым днем становишься все более ограниченным и занудливым! Я не верю ни единому твоему слову. Ты и сам с фантазиями…
Чарльз взглянул на нее серьезно, отставив все шутовство.
— Я признаю это, Тедди. Я всегда мечтаю о тебе, когда я с другими женщинами — по крайней мере, с некоторыми другими женщинами. Я всегда фантазирую и, может быть, всегда хочу фантазировать. Но запомни мои слова, что-то смешит Глорию Мак-Райтер. Она насмехалась над тобой. Я бы не хотел оказаться в дураках насчет нее.
Тедди взглянула на свой бокал, словно хотела взболтать кальвадос.
— Майка очень многое с ней связывает по работе, и, конечно, он много времени проводит с ней. Гораздо больше, чем со мной. Она считает, что я сдерживаю его, мешаю его карьере, — ее голос стал тихим и грустным, а во взгляде, брошенном на Чарльза, заблестели слезы.
Чарльз почувствовал приступ гнева. Какого дьявола сердце Тедди принадлежало такому человеку, как Мичинелли? Кто был такой этот Мичинелли, чтобы ему принадлежало чье-то сердце? Меньше всего на свете он хотел разговаривать о Майкле Мичинелли.
— Это звучит грубо, Тедди, но есть ли у тебя хоть капля понимания, что из себя представляет Майк? — высказался он. — Ты отдала ему больше, чем ему следовало даже мечтать.
— Не знаю, Чарльз. С недавних пор меня преследует чувство, что он больше меня не любит. Он кажется таким… отчужденным. И моя работа нам мешает — мы не видимся неделями, он больше не рассказывает мне о своих делах…