- Она провела ночь с тобой, - догадался Гурьев, заметив, куда устремлен его взгляд, и запустил пальцы в свою густую шевелюру
- Да. И я, как человек порядочный, собираюсь на ней жениться. Может, Вы разминулись с ней? – заметил Елецкий.
- Может, все может быть, - задумчиво произнес Гурьев. – Я вот только одного не пойму: что теперь с Волошиным будет? Мне казалось, что она влюблена в Андрея. Господи! Он же с самого раннего утра ищет ее по всему Петербургу.
- Поехали! – нахмурился Николай, понимая, что объяснения с Андреем не миновать, и, скорее всего, друга он потеряет.
Пошли вторые сутки с тех пор, как Катерина ушла из дома. Александра Михайловна не находила себе места. Уже было известно, что Катрин провела ночь с князем Елецким, о чем он сам поведал без утайки шокированной чете Гурьевых, объявив при этом о своем желании жениться на ней. Андрей выслушал эту новость молча, только сжавшиеся в кулаки пальцы и плотно сжатые губы выдали его чувства. Когда Павел подошел к нему, пытаясь хоть как-то выразить свое сочувствие, Волошин только рассмеялся в ответ:
- Полно Вам, Павел Георгиевич! Я рад, что узнал об этом до венчания: уж лучше так, чем прослыть рогоносцем на весь Петербург. Желаю Вам, Николай Сергеевич, счастья в семейной жизни, - повернулся он к Елецкому, - ежели все-таки разыщете свою невесту. Видимо, Вы ее не впечатлили!
Катерина очнулась в странном помещении. Откинув несколько лоскутных одеял, она обнаружила, что из одежды на ней только ее тонкая сорочка.
- Очнулась, - услышала она скрипучий голос, который мог принадлежать кому угодно, и, повернув голову, увидела древнюю старуху, которая согнувшись в три погибели шаркающей походкой направлялась к ней.
- Что же ты, красавица, топиться-то надумала? Что было бы, если бы мой внук тебя не увидел? Молодая, красивая, что еще тебе нужно? Неужто жить совсем тошно стало?
- Правы Вы, бабушка, совсем тошно, - вздохнула Катя.
- Нет ничего такого, что нельзя поправить, - окромя смерти, конечно, - улыбнулась старуха беззубым ртом. – Вставай, одевайся, мой внук тебя до дому проводит.
- Нет у меня больше дома, - отвернулась Катерина. – И идти мне больше некуда.
- Ой! Девка, темнишь ты! – погрозила ей пальцем цыганка. – Что у Вас, благородных, могло такого случиться, что ты домой очи казать боишься?
- А то, - вскинула взгляд на старуху Катя. – У нас, у благородных, принято сначала под венец идти, а уж потом в постель ложится, а не наоборот. Так что не могу я домой. Все одно житья мне не будет. Зачем помешали мне?
- Значит, исчезнуть хочешь? – хитро улыбнулась старая карга.