В начале сорок восьмого года в Москву, едва опамятовавшуюся после войны, приехала первая, весьма представительная делегация писателей из Восточной Германии. Гостей принимал Союз советских писателей, и разнообразная программа их пребывания в Москве предусмотрела и встречу со студентами-германистами Московского университета.
Попробуйте себе представить сегодня Московский университет на третьем послевоенном году. Он теснился со всеми своими факультетами в двух старых зданиях на Моховой — только весной того же сорок восьмого года будет принято решение о строительстве нового здания университета и определено место строительства — Ленинские горы. А пока суд да дело, Московский университет был переполнен до отказа стосковавшимися по учебе фронтовиками, и возрастной состав студентов был старше обычного на несколько лет войны. Вот к ним-то и приехали три представителя делегации: старый всемирно известный Бернгард Келлерман, Анна Зегерс и Стефан Хермлин, относительно молодой поэт, имеющий за плечами достаточно серьезную биографию: комсомольское подполье в гитлеровском Берлине, гражданская война в Испании и, наконец, французское Сопротивление.
Когда обсуждались программа и порядок встречи, кто-то из руководства романо-германского отделения филологического факультета сказал, что один из студентов переводит стихи современных немецких поэтов и не заинтересует ли его работа гостей. В этом случае он, пожалуй, мог бы выступить со своими переводами. Предложение было, разумеется, горячо принято, и тотчас же появился вышеназванный студент: невысокого роста, однако крепкий и плотный молодой человек, с копной густых темных волос. На отличном немецком языке он подтвердил все вышесказанное, добавив, что мог бы прочитать в своем переводе стихотворение одного из присутствующих гостей: «Балладу о даме Надежде» Стефана Хермлина. И тотчас же возникло предложение послушать стихи сперва в подлиннике, в исполнении автора, а уж затем в переводе.
— Но у меня нет с собой книги, — смутился Хермлин, — а на память я своих стихов, к сожалению, не помню.
— Я помню ваше стихотворение, я выучил его наизусть, делая перевод, — заявил молодой человек и тотчас же, усевшись в сторонку, принялся писать. Через несколько минут пораженный автор держал в руках свое стихотворение и программа была выполнена неукоснительно: сперва стихи прочел поэт, а вслед за ним спой перевод огласил переводчик. Его звали Лев Гинзбург, и то было его первое публичное выступление. В тот далекий вечер молодой переводчик сделал свой первый шаг по избранному пути, и никогда ему за последующие затем долгие годы жизни и работы не пришлось пожалеть об этом шаге.
