Воинко-Рысь
Гой Воинко — разведчик роты русичей затаился на окраине небольшого дубового леска, внимательно вглядываясь в стены-колья храма Белбога, обвитые повиликой. Его арочный входной проем с рунами над головой, славившими Бога Света и освещавшими каждого вошедшего, тихо шелестел мелкой листвой. Воинко слышал, что в прежние лета храм стоял без ограды, открытый на все стороны света, сверкая на солнце золотыми и серебряными украшениями. Но в один срок огромное стадо туров, потревоженное сильной стаей волков, снялось с места и покатилось на восход, поднимая пыль до самого неба. Как назло, волхв в это время ушел в дальнее селение — лечить упавшую с седла дочку местного боярина. Стадо туров прошло через незащищенное заговором капище, как смерч, и сровняло его с землей. После того случая и появился вокруг светлого места высокий частокол.
Что-то беспокоило Воинко, что-то неуловимое, как касание легкого ветра влажной щеки. Ощутив непонятную тревогу при приближении к родным местам, он оставил коней привязанными к ветке дерева в чаще, а сам сделал солидный крюк по заросшему дикотравьем дубняку, чтобы незаметно оказаться перед храмом и залечь здесь в густой клевер. Отсюда он мог разглядеть вход. Под холмом, вытянувшись вдоль широкой реки Донца, раскинулась родное село Воинко — Хотмы. Закругляя путь через дубняк, Воинко заглянул сверху на его крайние дома и не увидел ничего подозрительного. По привычке нашел взглядом камышовую крышу своей избы в окружении яблонь и груш. Как-то там сейчас матушка? Отец Воинко погиб в стычке с хазарами, когда он еще был малышом, и больше мать замуж так и не вышла.
Какая-то баба, покачивая пустыми ведрами на коромысле, спускалась под откос к речке. На другой окраине мальчишки запускали в небо змея. Он мирно трепыхался на ветру, улыбался его солнечный лик на треугольной ткани. Ничего не говорило о том, что там что-то произошло. Но вот здесь…
Воинко, меняя коней, неспешно скакал один уже три дня. Шел спорой рысью. Кони — сильные высокие русские жеребцы, легко выдерживали темп, тем более, что Воинко старался почаще пересаживаться на заводного. Останавливался один раз в день, у ручья или родника, которые тут встречались в изобилии. Ослаблял подпруги, выгуливал недолго, чтобы остыли. Потом поил и отпускал на луг. Пока они хотя и без удовольствия, но методично объедали подвяленную на жарком Ра траву, спокойно перекусывал сам — с собой в заплечном мешке еще оставалась пара полос вяленного мяса да кусок овечьего сыра. К ночи искал место где-нибудь у перелеска — на широкой залитой лунным светом степи его могли увидеть издалека, а здесь, в тени высоких дубов или раскидистых тополей, он оставался незаметным для ворога.
