Сэм Харрисон ловко вывернул свое подвижное тело из серебряно-голубого «форда-Аэростар», который он припарковал на Кью-стрит в Джорджтауне. «Рассказы-ужастики и страшные игры пользуются популярностью, – думал он, запирая машину и включая сигнализацию, – и весьма заслуженно. Но не домашние страшилки перед сном или сказки у костра, к которым мы привыкли с детства, а вполне реальные, порожденные самой жизнью, ужасы, поджидающие нас каждый день.
Один из них я переживаю сейчас. Вот-вот и сам стану частью чего-то кошмарного. Как это просто! До смешного легко преодолеть незримый барьер и окунуться в кромешный мрак».
Вот уже две долгих недели Сэм тенью следовал за Дэниэлом Фитцпатриком. Следовал повсюду: и в Нью-Йорке, и в Лондоне, и в Бостоне, и, наконец, здесь, в Вашингтоне. Сегодняшним вечером Сэм собирался убить сенатора Соединенных Штатов. Хладнокровно, чтобы это смахивало больше на казнь. И никто не догадается, по какой причине. Не будет ни малейшей зацепки, которая в дальнейшем могла бы оказаться кончиком ниточки, ведущей к нему.
Это являлось первым и самым основным правилом игры под названием «Джек и Джилл».
Своего рода руководством, рекомендующим, как именно осуществляется слежки выбранной жертвы. Он был убежден в правильности этой тактики, когда занял свой пост на Кью-стрит у дома 211.
Даже если кто-нибудь и обратил бы на это пристальное внимание, никаких явных признаков преследования он бы не заметил. То, чем сейчас занимался Сэм, скорее, можно было считать провокационной вылазкой, нежели скрытым наблюдением за сенатором Фитцпатриком. Тем более, если учесть огромное до неприличия количество коктейлей, поглощенных Харрисоном за это время в «Монокле», его любимом вашингтонском баре. Это было чистейшим безумием, и Сэм прекрасно отдавал себе в этом отчет. Но он ни на йоту не сомневался в собственной нормальности, и к тому же свято верил в его величество случай.
Через некоторое время, ярдах в тридцати, на противоположной стороне мокрой от дождя улицы, появился Дэниэл Фитцпатрик собственной персоной. Точно по расписанию, почти секунда в секунду.
Сэм наблюдал, как тот неторопливо выбирался из своего темно-синего двухместного «ягуара», модели 1996 года. На сенаторе было серое пальто и шелковый, невообразимой расцветки шарф. Его сопровождала стройная изящная женщина в черном платье. Через левую руку дамы был небрежно перекинут плащ от Барберри. Она смеялась чему-то только что рассказанному ей Фитцпатриком. Женщина, хохоча, гордо откидывала назад голову, напоминая грациозную игривую лошадку. Струйка ее теплого дыхания легким облачком таяла в прохладном вечернем воздухе.
