Пожалуйста, поцелуй меня

POV Драко.

Я как будто снова окунулся в детство, глядя на заполненную в этот день платформу 9 ¾. В то время, когда я был тем мальчиком, что так старался во всём походить на своего гордого отца.

Тот же алый паровоз, куча крикливых детей, суета, прощальные взмахи рук… Только на сей раз я в числе родителей. Моя рука уверенно сжимает плечо сына. Скорпиус вцепился в меня, как фестрал в кусок мяса. Ищет поддержки. Я люблю своего сына и перед отправкой поезда непременно успокою его, но сейчас… Мой взгляд автоматически выхватывает из толпы черноволосую макушку.

Гарри почти не изменился. Те же дурацкие очки, прическа а-ля «я варил зелье с Лонгботтомом», а седина в его смоляных волосах появилась еще на пятом курсе. Я чуть сощуриваюсь, на чистом рефлексе оценивая его состояние. Он бледен, но нездоровой серости нет, под глазами тёмные круги — последствия ночного дежурства, тело худое, жилистое, это видно даже под строгой служебной формой, но это — из-за тяжёлых и долгих тренировок, а не голодовки.

Он сияет, держит за руку своего младшего. Уизлетта крутится около него, громким визгливым голосом наставляя детей. Её братец тащит к ним свою занудливую жёнушку, бросая по пути на меня недобрый взгляд.

Я ненавижу эту рыжую семейку. Ненавижу лицемерные улыбочки Джиневры, ненавижу предательскую душонку Рональда, ненавижу показную заботу Молли, ненавижу нарочитую дурашливость Артура, ненавижу продажного Персиваля, ненавижу… До зубовного скрежета, до яростной кровавой пелены в глазах, до судорог в сжатых кулаках, до дикого рычания. Каждый раз, когда я вижу их, во мне поднимается зверь и требует, требует, требует растерзать их на мелкие кровавые кусочки. О, с каким наслаждением я бы пытал эту Уизлетту! Вырвать ей волосы, растянуть на дыбе, взять в руки острое магловское лезвие и в каждый разрез запускать пальцы, прижигать каждую рану, бить прямо по нервам… Её боль и крики вызвали бы во мне дикое, близкое к оргазму наслаждение. Как же я хочу отомстить им, особенно ей, за всю эту фальшивую жизнь, за эту лицемерную ласку, за меня, за Гарри, за нашу любовь…

Любовь, о которой он не помнит.

Я сам, своими руками поставил в его сознании такой блок, что и Северусу не пробиться. Сам стирал все воспоминания о каждой улыбке, каждом прикосновении, каждой ночи. Каждый раз, все четыре года, с его добровольного согласия. Он дико боялся за меня, ведь в его голове свободно расхаживали как Волдеморт, так и Дамблдор. И Гарри прятал свою любовь за семью замками, в самых тёмных глубинах подсознания, а ключи доверил мне.