Некоторые учёные книжники из школ теоретической магии склонны утверждать, что сон — это маленькая, карманная смерть.
По их версии, главное отличие состоит в том, что после сна можно проснуться, а для мертвецов такая возможность уже не предусмотрена. Обычно. Само существование высшей нечисти доказывает, что даже тут находятся умельцы, которые исхитряются выкрутиться.
Под лунами шестого мира нашей оси, полного магии, в принципе крайне мало истинно невозможных вещей.
Так уж вышло, что той ночью, о которой мы поговорим, у многих жителей вольных городов были разного рода проблемы со сном.
К примеру, Дивера, истинная пара Властелина Эта Чёрного, всё никак не приходила в себя после серьёзного отравления эльфийской пыльцой. Сам Эт сидел рядом и не смыкал глаз. Девушка дышала тихо, её сердце билось преступно редко, и, несмотря на все заверения лекарей, он иррационально опасался. Казалось, стоит ему уснуть, слабое биение жизни затихнет вовсе. В этом не было ничего нового, подобное суеверие едино для разумных множества миров: мол, Предвечная не придёт, пока бодрствуешь, пока держишь близкое существо за руку, пока следишь неотрывно. Мол, Она не терпит чужого взгляда.
Сложно сказать, имеет ли это под собой хоть какое-то основание: просто один из иррациональных симптомов любви.
Однако, у Эта была ещё одна причина не спать. Он не признался бы себе в этом, недостойном мужчины и воина, чувстве, и не озвучил бы подобное вслух, но… он боялся спать.
Точнее сказать, он боялся того, что могло бы ему присниться.
Попаданка Равиэль, бывшая фаворитка Эта, не спала тоже.
Она лечила своё раненое сердце.
На родине для таких вещей она обычно использовала мороженое и фильмы о настоящей и вечной любви. К сожалению, ни то, ни другое в иномирное захолустье не завезли, потому пришлось ограничиваться необычной субстанцией вроде пудинга, которую притащили её друзья-волки, и местной литературой. Книги тоже повествовали о той самой, большой и вечной, но тут любовь представляли однобоко: всё вечное, по мнению местных, может быть связано только с треклятой истинной парой. Она же, Равиэль, по матчасти этих книг выступала эдакой жалкой выскочкой, которую герой выбрасывает на улицу во имя свеженайденной пары — непременно юной, нежной и трепетной девы.
Несправедливо! Ужасно несправедливо! Какой же женщине захочется чувствовать себя не главной героиней книги, а неудачливой соперницей?!
Равиэль читала, ревела над каждой строчкой и отчаянно жалела себя. Эх, тяжела женская доля!
Попросить у мальчишек, что ли, ещё местного пудинга?..
