Золушка с наганом - Мария Семеновна Галина

Золушка с наганом

В этой удивительной книге вы откроете мир новых возможностей и историй, где каждый персонаж и событие приносят с собой неповторимую глубину и интригу. Автор волшебным образом сочетает элементы фантазии, приключения и человеческих драм, создавая непередаваемую атмосферу, в которой каждая страница — это путешествие в неизведанные миры. Поднимите книгу и готовьтесь погрузиться в мир, где слова становятся живыми, а истории оживают перед вашими глазами.

Читать Золушка с наганом (Галина) полностью


МАРИЯ ГАЛИНА


ЗОЛУШКА С НАГАНОМ


На рубе веков вышло сразу несколько статей, затрагивающих тему "публицизма" в фантастике: О. Славниковой «Я люблю тебя, империя!» («Знамя», № 12, 2000), Р. Арбитмана «Принцесса на бобах» («Урал», № 12, 2000), А. Марченко «Китайский маскарад на русской исторической сцене» («Новый мир», №12, 2000) и Дм. Володихина «Синдром дискеты» («Если», № 1, 2001).


Фантастике все же удалось превратиться из закомплексованной Золушки в принцессу. Правда, если верить критике, чтобы стать принцессой, ей пришлось вместо бального платья надеть тужурку, прицепить наган и двинуться в массы - агитировать.

Поскольку именно тогда критика ее и заметила.

Политизированностью или, пользуясь термином Володихина, «публицизмом» нынешняя фантастика - во всяком случае, та, что на слу­ху, - обязана, во-первых, неискоренимой со­ветско-антисоветской традиции, а во-вторых, чуткости авторов, которые (цитирую Славникову) «уловив в обществе забродившую тоску по империи, некий новый социально-психоло­гический код, выдают свои расшифровки».

Кто же конкретно попал в поле зрения критиков?

Ну, во-первых, разумеется, О. Дивов со своей «Выбраковкой». Славникова, чья статья посвящена исключительно «имперскому синдрому», весьма высоко отзывается об ав­торе, который «наплевав на политкоррект­ность... выворачивая наизнанку сложивший­ся я литературе и в сознании читателей образ карательных органов, описывает «хорошее НКВД». Впрочем, НКВД у Дивова переиме­новано в АСБ, агентство социальной безопасности, которое наделено абсолютными полно­мочиями судить и карать. В результате полу­чился мир, в котором преступность раздавле­на на корню, вовсю функционирует принцип «у нерусских не покупаем», а окурки бросают исключительно в урны. Разумеется, по зако­нам не столько жанра, сколько истории, структура в конце концов начинает пожирать саму себя, что и дало повод Славниковой за­явить, что Дивов написал роман, в котором утопическая, но тем более желанная модель «хорошего тоталитаризма» разрушается изнутри. Гораздо более скептически отнесся «Выбраковке» Арбитман, отведя ей место под многозначительным заголовком «Бегство от свободы»: Дивов «делал вид, что писал антиутопию», а на деле... «при чтении тонкая пленочка рвется и из-под нее скалит зубы утопия». По мне же, перемудрили оба и критика - роман просто являет собой очередную версию излюбленной автором темы: закрытый клуб ангелов-истребителей, которые на первых страницах психуют и разлагаются от того, что работы нет, а потом вкалывают, но все равно психуют, поскольку работа нервная... Центральную же идею романа, в сущности, можно свести если не к киношному «Судье Дредду», то к старой жванецкой мечте к о танке быстрого реагирования («Сколько стоит эта редиска? Скока-скока?»)...