Константин Михайлович Станюкович
Господин с "настроением"
I
Пожилая эстонка Христина, перевирающая фамилии с таким же апломбом "горничной за лакея", с каким истинно бесшабашный журналист наших дней перевирает географию, историю и даже арифметику, однажды утром вошла в мою комнату, сделала книксен и торжественно доложила:
- Господин Шивости! - и подала карточку, на которой значилось: "Иван Иванович Шилохвостов".
Фамилия ничего не говорила ни уму ни сердцу.
- Очень желает видеть вас...
- Ведь я просил не принимать по утрам. Меня нет дома!
- О, извините! Я сказала, что вы дома. Он такой хороший господин и так благородно одеты!..
И, вероятно, от удовольствия принять такого хорошего господина и получить двугривенный лицо Христины вспыхнуло, и она не без таинственности прибавила:
- Он сказал: "Одна минута по важному делу!"
- Ну, просите!
Через минуту я увидал безбородое красивое лицо плотного брюнета лет за тридцать в безукоризненном рединготе.
Слегка выкаченные темные глаза не лишены были кокетливой наглости татарина-проводника в Ялте. Пушистая щетка усов, поднятых кверху, придавала физиономии решительный вид. Из-под толстых сочных губ сверкали ослепительно-белые зубы.
- Великодушно простите, что отнимаю драгоценное время у писателя, который творит... Я прошу пять минут... Только пять... Надеюсь, позволите?
Я знал эти "пять минут" незнакомых посетителей и особенно посетительниц, когда они, при малейшей оплошности, начинают знакомить с избранными местами своих рукописей.
Но, по-видимому, гость не походил на начинающего писателя, - карман сюртука не оттопыривался от рукописи. И был загадочен. Сразу отгадать его профессию было трудно.
Он мог быть и железнодорожным деятелем, и благотворителем, и профессиональным шулером, и директором увеселительного заведения.
И я хотел было "позволить" и просить садиться, как господин Шилохвостов уже протянул большую руку с крупным брильянтом на мизинце, крепко пожал мою, плотно уселся в кресле около стола, поставил на него новый цилиндр, и мягкий баритон гостя звучал еще нежнее, когда он, слегка наклоняя коротко остриженную черноволосую голову, проговорил:
- Приехал бить челом, глубокочтимый... С большою просьбой.
Признаюсь, я недоумевал. С какою просьбой мог обратиться к старому писателю загадочный господин?
А он после паузы, во время которой бросил мечтательный взгляд на скромную обстановку кабинета, не без убедительности в тоне прибавил:
- Ведь вы, господа писатели, сила и большая сила. Вы только не понимаете своей силы...
Я пристально взглянул в глаза гостя, и в голове моей мелькнула мысль: "Не сбежал ли он из больницы для сумасшедших?"
