Вернулся

Над заводом бушевала метель.

Злые вихри колючего снега обрушивались на корпуса, заметали двор, с воем неслись по улицам посёлка — все земные и небесные ориентиры утонули в них. Только по тяжёлому металлическому гулу, прорывавшемуся даже сквозь шум метели, да по малиновым сполохам, окрашивавшим порой эти снежные вихри, можно было догадаться, что здесь не степь, что рядом большой металлургический завод и что сейчас под свист и завывание ветра люди там варят и прокатывают сталь.

Старенький грузовик Клавдии Васильевны Шлыковой, медленно, будто с трудом нащупывая шинами знакомую дорогу, продирался сквозь тучи снега, гулко погромыхивая расхлябанным кузовом. Свет фар раздвигал тьму только перед самым радиатором. Клавдия вела машину осторожно, на малом газу, не снимала руки с тормоза, то и дело жала на кнопку сигнала — и всё же не остереглась: наехала на человека.

Человек этот неожиданно возник в снежной мгле перед самой машиной. Клавдия успела заметить, что он не перебегал дорогу, а как-то странно стоял, точно задумавшись, посреди заметённой улицы. Мгновенно возненавидев разиню, лезущего прямо под колёса, Клавдия что было сил рванула ручной тормоз. Колодки пискнули, намертво прихватив колёса. Но машину поволокло юзом, послышался мягкий удар — и, нелепо взмахнув чемоданом, человек исчез за радиатором.

Словно пружина выбросила Клавдию из машины. Нет, никто не стонал. Гудела метель, таща под колёса струящиеся полосы сухого снега. Пострадавший молча выбирался из-под буферного щитка. Возле него Клавдия разглядела в свете фар небольшой чемодан, раскрывшийся, должно быть, от удара машины. Метель трепала конец розового мохнатого полотенца, бросала в чемодан щедрые пригоршни снега. Поодаль валялась мыльница, поблескивал в снегу бритвенный тазик и особенно бросался в глаза старинный никелированный будильник со звонком-шапочкой. Лёжа на боку, будильник звонко отщёлкивал секунды.

— Живы? Ушиблись? Я же сигналила, честное слово, сигналила! — растерянно говорила Клавдия.

Незнакомец, даже не взглянув в её сторону, буркнул неприветливо:

— А при чём тут вы? Чего вы оправдываетесь?

В жёлтом свете фар, перечеркиваемом наискось густо летевшим снегом, перед Клавдией стоял невысокий широкоплечий человек в не новой уже, но складно сшитой офицерской шинели. Лица его из-за летящего снега рассмотреть не удалось, но с чисто женской наблюдательностью Клавдия сразу же заметила у него на плечах ещё не отпоротые лямочки для погонов, а на меховом козырьке форменной шапки тёмный след снятой звезды. Незнакомец не грозил, не бранился, не требовал показать водительские права, и вспыхнувшая было в Клавдии ненависть к растяпе, поставившему под удар её безупречную шофёрскую репутацию, сменилась невольным чувством признательности.