Что-то есть невероятно волнующее в самом начале вечера — я имею в виду мой вечер — около половины одиннадцатого или одиннадцати.
Еженощно в «Хобо» происходит грандиозная тусовка, где каждый любит и знает каждого.
Сходятся постепенно, не торопясь. Первыми появляются те, кому нужен столик получше, за ними — любители поглазеть. Обычно мы усаживаем их у дальней стены или даже в отдельном зале, если они не внушают доверия. Вообще-то заведение у нас закрытое, только для своих, но тем не менее чужаки исхитряются просачиваться.
Какое-то время все сидят в ожидании настоящих свингеров. Первые из них подтягиваются к половине первого, к часу, остальные еще позже. Золотоволосые девушки в ковбойских или индейских костюмах, в сапогах, в прозрачных платьях, с голой спиной, а то и вообще без верха или без юбки. Чем смелее и неожиданнее, тем лучше. Их сопровождают патлатые, развязные рок-музыканты или модные молодые киноактеры. Очаровательные старлетки и модели в пышных вечерних туалетах — с более почтенными и сдержанными спутниками. Это уже уважаемая социальная группа. Богатые греки. Сверхбогатые арабы. А также случайные кинозвезды, члены парламента и даже сенаторы. Заезжие знаменитости. Писатели, модные кутюрье, светские фотографы. Всех их привлекает зрелище и возможность покрасоваться и пообщаться с друзьями. К двум часам в зал набивается столько народу, что яблоку упасть негде. Место можно приискать разве что для Фрэнка Синатры или Мика Джаггера.
Сейчас кажется нелепым, что еще полгода назад эти женщины совали мне в руку пару фунтов и не узнавали на улице. Теперь же просто прохода не дают: «О, дорогой, — чмок-чмок-чмок, — кто здесь у нас сегодня?»
И хвать украдкой за интимное место, если дружок или муж отвернется. «Пожалуйста, посади нас поближе, не так, как в прошлый раз», — следует пылкое поглаживание и призывный, недвусмысленно откровенный взгляд. Затем муж или дружок делает шаг ко мне, крепко жмет руку, заверяет, что несказанно рад видеть, и я препоручаю их Франко — старшему официанту, который рассаживает парочки в соответствии с их положением и ролью. Зрителей по одну сторону зала, участников — по другую. Все как положено, чин чинарем.
Да, теперь я личность знаменитая, все мечтают со мной подружиться. Потеха, и только! А ведь я ничуть не изменился, пою все тем же голосом, разве одеваться стал поприличнее. Вот и все. А женщины — вы не поверите — готовы друг дружке глаза выцарапать за право в постели со мной встретиться. Как будто я им огромное одолжение оказываю… Хотя кто знает, — а вдруг так и есть? Словом, не слабо — хотя и не для слабаков.