Маку Болану снился сон. Хороший, приятный сон. Он снова был среди друзей и соратников по «команде смерти». Давненько они не собирались всей компанией посидеть в большой гостинной виллы, служившей им базой и выстроенной, по прихоти первого хозяина, почти у самой воды на берегу океана.
«Нож» Фонтанелли и «Смертельный Глаз» Вашингтон хохмили по поводу положения черных на иерархической лестнице мафии. «Дитя-цветок» Андромеда декламировал какое-то нудное стихотворение «Пороховой Гари» Харрингтону, который с фантастической быстротой жонглировал своими кольтами, то бросая их в кобуры, то молниеносно выдергивая наружу. «Бум-бум» Хоффауер приклеивал к электрической лампочке кусок пластиковой взрывчатки, а «Кровный брат» Лауделл всех пародировал на индейском языке жестов. «Шепчущий» Зитка метал нож в мух. Серьезным делом занимались только двое: «Политик» Бланканалес и «Гаджет» Шварц: они монтировали блок электронной сигнализации.
Именно этот блок не давал сейчас покоя Болану, мешал ему еще хоть минутку побыть с верными друзьями. Он издавал противные квакающие звуки, настырно вырывавшие Мака из объятий Морфея, даровавшего столь милую его сердцу встречу.
Какой подарок судьбы — вновь увидеть всю эту дьявольскую команду!.. Болан проснулся. Переход от сна к бодрствованию был у него, как всегда, резким, без приятной расслабляющей дремы, предшествующей пробуждению. Он научился этому уже давно, и такая способность не раз спасала ему жизнь.
Мак полулежал в глубоком кресле, полностью одетый, и смотрел прямо перед собой в темную пустоту гостиной. Он был один… Система сигнализации — небольшой пульт, смонтированный на низком столике справа от кресла, в котором сидел Болан, издавала резкие прерывистые звуки и истерично мигала желтым глазком индикатора.
Даже не успев проанализировать ситуацию, Болан уже стоял у окна и, осторожно отведя в сторону штору, внимательно всматривался в ночную тьму. Он вернулся к пульту и взглянул на указатель дальности. Система сигнализировала о вторжении чужаков на территорию парка виллы. Кто-то двигался через ворота, перекрывавшие аллею, ведущую к дому. До ворот было не больше двухсот метров. Вдруг замигала вторая лампочка, за ней третья. Болан перекинул через плечо автомат и мрачно усмехнулся. Неслышно ступая, он направился во внутренний дворик виллы.
Этот одинокий дом, надежно укрытый от постороннего взгляда изрезанным рельефом южно-калифорнийского побережья, Болан выбрал из-за окружавших его естественных препятствий и удаленности от Санта-Моника — ближайшего городка.
