– Вся процессия начнется прямо от церкви… – Мартин осторожно перевел разговор на другую, более безопасную тему, – а потом пойдет по деревне.
Чтобы привлечь внимание, он слегка коснулся ее руки.
– Да… я вижу…
Удивительно, как ей удалось что-то выдавить из себя. Даже едва уловимого прикосновения оказалось достаточно, чтобы разбудить в ней мучительные отголоски ощущений той ночи. В ней все вдруг затрепетало, по спине пробежали мурашки. Он сидел рядом с ней, и она физически чувствовала его присутствие. Ей стало трудно дышать, а сердце так билось, что, казалось, его удары слышны окружающим, даже несмотря на громкую музыку, доносившуюся из громкоговорителей, развешанных на деревьях.
– Ты не замерзла? – спросил Мартин, заметив, как она содрогнулась.
– Нет… все нормально… – Ее щеки запылали при воспоминании, к чему привели в прошлый раз эти слова. – Мэгги предупредила меня, что к вечеру может похолодать, поэтому, видишь…
Она кивнула на вязаный кардиган бирюзового цвета, завязанный на талии, и тут же пожалела о своем жесте, увидев, как он нагло уставился на ее ноги в коротких шортах, которые она надела с топом в тон кардигану. Проглотив подступивший к горлу комок, Николь судорожно перебирала в уме, что бы такое сказать, чтобы отвлечь его внимание, но в этот момент слева от нее забили в барабаны…
Все последнее время Николь жила как на вулкане. Думала, сомневалась, приводила все «за» и «против»… и снова сомневалась. Что-то подсказывало – поездка на остров не принесет ей ничего хорошего. Но, с другой стороны, она уже год не видела свою старшую сестру и ужасно скучала по ней, да и сестра Мэг постоянно звонила и просила приехать. Что делать? Бедняжка совершенно потеряла покой, не зная, как поступить.
В конце концов обещание навестить сестру до конца месяца взяло верх над всеми сомнениями. Чему быть, того не миновать, рассудила Николь, принимая окончательное решение.
Однако по дороге в аэропорт с таким трудом восстановленное душевное равновесие снова пошатнулось – тень сомнений, на время потерявшая свою жертву, снова нашла ее и привнесла новую волну колебаний. Хорошо еще, что суета таможенных процедур заставила ее отвлечься, вырвав из лап выматывающей неопределенности, а потом… потом уже было поздно… Документы оформлены и пути назад отрезаны. Да и правду сказать, она даже обрадовалась и с облегчением вздохнула. К тому же в глубине души Николь тянуло туда – сама по себе перспектива выбраться хоть ненадолго из мартовской сырости и мрачно-серого манчестерского тумана казалась очень заманчивой. Кроме того, она прекрасно понимала, что ей просто необходимо хоть немного отдохнуть. Двенадцать месяцев работы в бешеном режиме, без единого дня передышки, и все только лишь для того, чтобы забыться… забыть… да к тому же еще бессонница последних дней не могла пройти бесследно – она чувствовала себя выжатой как лимон.
