Люди, конечно, очень разные, но все они люди, и у них очень много общего. Пусть великие и знаменитые живут другими проблемами, едят с других тарелок и не стирают сами свое бельишко, но в моменты серьезных испытаний, требующих наивысшего напряжения сил и чувств, становится особенно хорошо видно, что они в принципе такие же люди, как мы, – со своими амбициями, капризами, причудами, слабостями, фантазиями, уязвимостью, страхами и надеждами. Истории насучат плохо, а учимся мы сейчас еще хуже. Некоторых вещей мы просто не знаем, некоторые нам подсовывают внаглую искаженными в угоду политической конъюнктуре или личным вкусам непосредственного начальства, а кое-чему мы просто не можем поверить из-за подсознательного убеждения в том, что правила нашей лестничной клетки так же свято чтутся и в царском дворце, султанском гареме или военном лагере. А то и еще хуже – что там все другое и нам этого не понять.
Отдельную лепту в наше несколько упрощенное понимание истории вносят исторические романисты – они ведь хотят написать о дворе Карла Великого или императорском Риме так, чтоб это устроило тех, кто им платит. Обычный итог – рассматривание ситуации под удобным углом. А что при этом приходится скривить шею так, что долго в этой позе не устоять, их несколько менее волнует. Получается очень интересно: каждый век и каждая страна, не говоря уже о каждом писателе, смотрит на исторические личности через свои очки. Читая, скажем, о Наполеоне в английских и французских книгах, вы с трудом поверите, что это пишут об одном и том же человеке. А уж если речь заходит о личной жизни великих людей, тут только держись – все заступаются за своих. Мужчины более благожелательны к сильному полу, зато женщины, которые обращаются к писательскому ремеслу все чаще, используют весь исторический фон для доказательства и без того несомненных для них истин, что все мужчины сволочи и нечего носить. В общем, большинство сочинений на исторические темы гораздо больше рассказывает нам о их авторах, чем о их героях.
Чем, собственно, я лучше? Ведь тоже я не могу быть совершенно чуждым искушениям сказать о том, что я хочу, а не о том, что было на самом деле. Я тоже знаю о романтических историях великих людей меньше, чем их удивительные герои, люди обычно крайне незаурядные и имеющие свою точку зрения на вопрос. Мне было бы ужасно интересно, что они сами скажут о том, что я разглядел в истории их отношений, но, увы, на этом свете такое уже невозможно. Но я очень старался, чтоб изложить не ту версию, которая мне нравится, и не ту, которую носит в своем воображении большинство, а именно наиболее близкую к тому, что было на самом деле. Ни одной из наших газет верить нельзя – не соглашаться с этим просто смешно. Но если прочесть много газет, причем разной ориентации, вдруг само собой становится совершенно ясно, что было на самом деле, о чем газетчик где-то слышал, но ему было лень уточнять, что именно, а что написано потому, что велено писать именно так. Так и с историческими сочинениями: достаточно ознакомиться с несколькими разными взглядами на ситуацию, и становится довольно ясно, кто о чем умолчал и кто сколько приврал. Может быть, это у меня хоть немножко, а вышло? Если да, мне будет очень приятно.
