Ирина Кошель
…Юля увидела Олега Григорьевича много, много лет спустя в частной картинной галерее «Аванж». Она узнала его, теперь поседевшего, слегка располневшего, но все еще импозантного… Она поняла, что он–то ни за что не распознает в рыхлой смотрительнице давно им забытую отчаянную девчонку из пансионата на Клязьме.
Рассеянным взглядом известный мэтр скользил по стенам, где были представлены перформансы. Пришли новые свободные времена, и молодые художники постарались вставить перо шестидесятникам. Один перформанс на тему песен Окуджавы изображал веселую дворнягу, трахающую породистого кобелька. Под картинкой была надпись: «А Шарик вернулся, и он голубой».
Пошло, конечно, все это было, но что поделаешь с напором молодых…
У Юли, уже разведенной к тому времени, подросла дочь, ленивая телка Илона, которая перееблась со всем классом. Юля на последние деньги наняла ей репетитора. С ним Илона тоже трахнулась.
- Не поступлю, выйду за нового русского, — пытаясь унять ярость матери, говорила она, все дни лежа на диване.
- Хер ты выйдешь. Будешь в ширинке у бомжа копаться.
Юлю, умотанную на двух работах, давно уже не интересовало, какая луна на небе. Даже если бы вдруг погасло солнце, ей бы это было все равно.
Юля не помнила, чтобы родители когда–либо по ночам чем–нибудь стоящим занимались. Словно и вправду секса в Стране Советов не существовало. Тихой мышкой лежала она на своей раскладушке, прислушиваясь, не будет ли чего интересного; рядом в кресле–кровати сопела бабушка, ночью их пятнадцатиметровка как бы превращалась в единое спальное место.
А с родительского дивана ни шороха, ни скрипа.
Бывало, встанет Юля на цыпочки, глянет: спят спиной друг к дружке, а луна в низкой пелене, как рыхлая материнская сиська в мыльном тазике.
«Как же я у них родилась?» — с тоскливым недоумением думала Юля.
С тех самых пор, как Юля узнала, как и откуда появляются дети, каждую субботу в грязной бане на Русаковке она украдкой присматривалась к разномастным женским треугольникам, представляя, какая у них тайная, заманчивая, пока еще запретная для нее жизнь.
Потом родители, после вялых ссор, разбежались. Мать вышла за военного и умотала с ним на Север, оставив Юлю на бабушку. А отец, тот вообще сгинул с горизонта.
…Теперь Юля оставалась на продленке в школе. Однажды, забежав в физкультурный зал за тапочками, она увидела, как молодой физрук Сережа, для них Сергей Миронович, обжимал у кожаного козла их классную руководительницу. Спущенное белье запуталось в высоких каблуках училки.
- Ой! — вырвалось у девочки.
