За окном накрапывал мелкий дождик. Окно как будто являло собой границу между промозглым холодом улицы и уютным теплом кабинета. Само убранство этой комнаты говорило о прекрасном вкусе ее владельца. Вдоль стен стояли стеллажи с книгами, на полу раскинулся великолепный персидский ковер, в углу стоял прекрасный стол красного дерева, а над ним расположилось украшенное драгоценными камнями распятие. Тихо потрескивали дрова в камине. Перед камином стояли два кресла. Это был личный кабинет главного инквизитора славного города Тавир.
В правом кресле сидел лысый сухощавый старик в черной шелковой рясе с золотым крестом поверх нее, в левой руке он держал агатовые четки и медленно перебирал их. В другом же кресле расположился мужчина лет тридцати с гладко выбритым лицом и длинными черными волосами. Его наряд состоял из темно–синего стеганого камзола, черных штанов, высоких кавалерийских сапог и плаща с капюшоном, который в данный момент висел на спинке кресла. Его серые глаза с любопытством рассматривали своего собеседника. В правой руке он держал хрустальный бокал с вином. Время от времени он прикладывался к нему, смакуя каждый глоток. Было видно, что эти двое чего–то ожидают, и, чтобы хоть как–то скрасить ожидание, они негромко беседовали. И сейчас инквизитор задал вопрос, уже неоднократно звучавший в ходе их неспешной беседы:
– И все–таки, господин Игор, может быть, вы знаете, зачем кардиналу понадобился этот еретик. Ведь еретиков в стране еще очень и очень много, даже в нашем небольшом городе жгут примерно по одному в неделю. Я просто недоумеваю, зачем кардиналу отправлять специального гонца за богомерзким колдуном.
– Полноте вам, святой отец, так уж и небольшой город. Ведь, если я не ошибаюсь, по размерам он не очень–то уступает столице, а по красоте храмов так и вовсе первый в стране, – ответил черноволосый и отпив немного вина продолжил. – А что кается моего поручения, то, к сожалению, я не могу добавить ничего нового к тому, что уже сказал. Разве что уточню кое–что: кардинал особо упирал на то, что еретик должен был быть доставлен к нему любыми средствами и желательно не вредными. Но, к сожалению, я несколько опоздал. Но на все воля Господня.
– Да, вы правы – на все воля Господня, – отозвался инквизитор.
– А скажите–ка мне граф, ка… – начал было старик, но был прерван стуком в дверь, инквизитор мгновенно переключился на стучавшего и крикнул. – Войдите.
Дверь отворилась, и в кабинет вошел молодой послушник с гладко выбритой макушкой. Его одежда представляла собой обычную коричневую рясу, подпоясанную простой веревкой, а его деревянные сандалии гулко стучали по каменному полу, когда он шел. В руках же послушник нес небольшую кожаную тубу для свитков. Через специальные отверстия в горловине был продет шелковый шнурок, скрепленный сургучовой печатью. Выходило, что открыть тубу нельзя, не сломав печати или не разрезав шнура. Также к печати был прикреплен пергаментный ярлык с датой допроса и именем допрашиваемого. Послушник протянул инквизитору тубу и сказал:
