Ты, дорогой читатель, наверно хотя бы раз в своей жизни видел одного из тех соломенных людей, которых новобранцы колют штыками, изучая военное искусство. Эти мишени, или чучела, обыкновенно делаются из старых мучных мешков или из специально купленной для этой цели парусины, которую туго набивают соломой, а некоторые из них имеют настоящую человеческую голову с носом, ртом, глазами. Приходят молодые парни из сел со своими простыми деревянными сундучками, в которых хранится по нескольку яиц или яблок, вареная курица, одна-две катушки черных и белых ниток, оденут солдатскую форму, еще не обученные, как говорится, не умеющие держать ружье в руках, — и уже, глядишь, начали колоть соломенного человека в грудь, в живот, в голову — куда попало. Конечно, соломенный человек стоит спокойно в большой деревянной раме и терпеливо переносит жестокие удары солдатских штыков, не жалуясь никому на эту высшую несправедливость.
Так как героем настоящего рассказа является одно из таких казарменных чучел, которое, в силу странного стечения обстоятельств, вплетается в одну еще более странную и даже немного неприятную историю, мы обращаемся к любезным читателям с горячей просьбой сохранить в тайне все, что вы прочтете ниже, чтобы не делались после всевозможные ошибочные заключения со стороны некоей заинтересованной личности, спрашивающей, как говорит пословица, от вола теленка.
Итак, в казарме 1357-го полка в честь и славу военного искусства стоял соломенный человек, который в течение целых пятнадцати лет был так немилосердно исколот штыками новобранцев, что в конце концов потерял всякий человеческий облик и прямо стал походить на какую-то разложившуюся черепаху. Правда, он кое-как держался на ногах, но его жалкий вид вызывал такое тягостное впечатление, что самое черствое сердце не могло не испытать известного сострадании к этому обиженному судьбой существу. Впрочем, наш соломенный человек не чувствовал себя несчастным, потому что вообще ничего не мог чувствовать. Он стоял неколебимо на своем посту, рискуя каждый миг рухнуть на землю и после этого быть совсем бесславно брошенным в какую-нибудь общественную повозку и отправленным на свалку.
Тот, кто служил в солдатах, очень хорошо знает, что в каждой роте полка есть свой фельдфебель, по какому-то странному недоразумению называемый «матерью роты». Мы говорим по недоразумению — потому, что эти «матери» чрезмерно усердствуют иногда в проявлении чувств мачехи к своим детям; нередко дело доходит до того, что фельдфебель превращается в настоящее пугало для солдат, которые начинают считать его чуть ли не братом дьявола.
